18 мая на аукционе Литфонда впервые в истории букинистического рынка представлены автографы Бориса Пастернака на книгах, датированные после октября 1958 года. До этого на рынке встречались только письма поэта этого периода. Автографов на книгах нет даже в собраниях библиофилов Моисея Лесмана, Игоря Охлопкова, Розанова. После публикации романа «Доктор Живаго» за границей и присуждения поэту Нобелевской премии по литературе в октябре 1958 года Пастернак стал изгоем, — чтобы попросить у него подписать книгу, нужны были отчаянная смелость и безрассудство. Через пять дней после присуждении поэту Нобелевской премии с формулировкой «за значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа» состоялся президиум правления Союза писателей. Выступления были «дружескими» и «товарищескими». Сергей Михалков: «Антисоветскую заморскую отраву Варил на кухне наш открытый враг. По новому рецепту, как приправу, Был поварам предложен пастернак. Весь наш народ плюёт на это блюдо: Уже по запаху мы знаем, что откуда!» Виктор Перцов: « Мне и многим нашим товарищам просто даже трудно себе представить, что живут такие люди в писательском поселке. Я не могу себе представить, чтобы у меня осталось соседство с Пастернаком. Нельзя, чтобы он попал в перепись населения СССР». Борис Полевой: «Пастернак по существу, на мой взгляд, это — литературный Власов. Генерала Власова советский суд расстрелял!» Голос с места: «Повесил!» Пастернака исключают из Союза и требуют лишить его гражданства. Поэт уезжает из Москвы: «Я пропал, как зверь в загоне. Где-то люди, воля, свет, А за мною шум погони, Мне наружу ходу нет..» Поэт находит убежище в Тбилиси, в одном из своих самых любимых городов. Сюда, в начале романа с Зинаидой Нейгауз, он приезжал в июле 1931 года по приглашению Паоло Яшвили. В Тифлисе началось знакомство и последовала тесная дружба с писателем Николо Мицишвили, репрессированным в 1937 году. Борис Леонидович продолжал дружить с семьей Мицишвили, тепло относился к дочери Николо — Марине. История автографа подробно описана в статье Иламаза Мицишвили в журнале «Русский клуб. Общественно-художественное издание»: «О Борисе Леонидовиче моя сестра Марина Мицишвили оставила сделанные в свое время записи, и лучше, наверное, сослаться на них: «Всем известно, что ранней весной 1959 года Борис Пастернак был вынужден оставить Москву. Он решил найти временное убежище в Тбилиси, где его принимала семья Тициана Табидзе. Мама на второй же день отправилась к тете Нине и проведала Пастернака, с которым не виделась с конца 30-х годов, с того времени как с клеймом ЧСИР («член семьи изменника родины» – И.М.) восемь лет отбыла срок в сталинских концентрационных лагерях. Борис Леонидович много расспрашивал маму о ее судьбе и, не поскупившись на комплименты, в конце сказал: «Вы перенесли столько трудностей, Вы — настоящая героиня и как я мог, зная все это, не написать «Доктора Живаго». Книгу я оставляю Нине и очень хотелось бы, чтобы Вы ее прочитали». Уезжал он из Тбилиси, как всем нам показалось, довольным оказанным ему приемом и счастливым» Из Москвы Пастернак отправил две своих последних книги переводов с автографами. Это «Фауст» 1957 года издания: «Марине Николаевне Мицишвили с благодарными воспоминаниями о ней самой и о ее чудесной маме, о ее брате, о муже, по которому мы так увлеченно, поглощенные виденным, ходили. С пожеланиями счастья и осуществлению всех ее замыслов и желаний. Б. Пастернак 31 марта 1959 г. Переделкино». Вторая книга в посылке в Тбилиси — «Мария Стюарт» 1958 года: «Марине Мицишвили на добрую память (Здесь очень много опечаток) Вы и Ваша семья исключительные люди и заслуживаете редкого, завидного счастья. Б. Пастернак 31 марта 1959 Переделкино». Инвестиционная привлекательность автографов Пастернака очевидна. Еще 10 лет назад средняя цена на них колебалась между $1-2000. В настоящее время на аукционах Литфонда автографы часто продаются за $10-20 000.
