Иду вдоль лесного ручья на «пляж». Так называю изгиб ручья с песчаной отмелью. На мокром песке — след. Пригляделся. Выдра пришла. Тихо иду по следу. Да все в горку. Тяжело зверюшка идет. Раз остановилась. Другой. Прилегла. Да ты, моя «девочка», беременна! Брюшко-то по снегу волочится. Нельзя ее сейчас тревожить. Сошел со следа. Прошел по снежной целине метров триста до ельника. Тут на ночь остановлюсь. Поставил палатку. Вдруг слышу, какая-то зверюшка под тентом свой «порядок» наводит. Кто такой смелый? Покашлял, чтобы прогнать незваного гостя. Суета прекратилась. Только повернулся на другой бок, опять возня. Котелок с недоеденной кашей опрокинул и ест остатки моего ужина! Чавкает и от удовольствия даже похрюкивает. Лапами скребет по дну котелка. Открыл палатку. И что же вижу? Сидит выдра. Вылизывает, как кошка, лапку возле перевернутого котелка и на меня ноль внимания. Но потом насторожилась, припала к земле. Схватила в зубы что-то похожее на крысу и — шасть к воде. Только ее и видели. Лежу в палатке и думаю о выдре: «Ей сейчас жирной еды много надо. Чтобы молоко было. А ведь еще какую-то мышь попутно поймала. Да, нет, не может такого быть. Не ловят выдры мышей. Это же не кошка, хоть и водоплавающая. Рыбу — это да, еще всяких водяных жуков, раков, речных мидий…» — так и уснул в размышлениях. Все объяснилось, когда, собираясь, не нашел одного своего шерстяного носка. Так вот что выдра у меня утащила! Надо же ей свою нору утеплять для будущих деток. Иду домой. На тропе своей ночной гостьи оставил второй носок. Он мне без пары все равно не нужен, а выдре пригодится.

Носок для выдры
© Вечерняя Москва