«В чумах тундровиков запах круче, чем французские духи»
«Северное сияние – это потрясающее зрелище, от которого крышу сносит» – Владимир Вячеславович, как так получилось, что вы переехали на Север? Я родился и учился в Киеве. В 1982 году поехал на работу в Воркуту. Хотел на пару лет, но женился, завел двоих детей, – так тут и застрял. Сначала северная природа мне не слишком нравилась. По сравнению с украинской — сосновыми борами — тундра казалось скучной. Но потом я понял, что это не так. Я стал много путешествовать по тундре, в том числе, по ямальской. Меня часто спрашивают: «Зачем ты туда ездишь? Там же все однообразное!». Но это неправда. Так говорят те, кто не знает тундру. Там очень красивая природа, есть реки, озера с хрустально-чистой водой и даже водопады. В сторону Ямала протекает река Кара. Наклоняешься к ней и пьешь, как олень. Также на Севере можно увидеть северное сияние. Это потрясающее зрелище, от которого крышу сносит. Оно, конечно, разное бывает, но иногда аж все небо захватывает. Никакие фотографии не передадут этого явления. А каких животных вы встречали в тундре? – В тундре встречаются такое зверье, которое и не встретишь в средней полосе, например, песца. На побережье можно увидеть тюленей и моржей. Что касается медведей, то я их не видел, но местные мне рассказывали много историй про них. Например, знакомый в поселке как-то мылся в бане, открыл дверь – видит медведя. Сразу закрыл. В парилке был люк: он выбрался, добежал до ближайшего дома и начал мужиков поднимать. Я спрашиваю его: «И что? Застрелили?». А он говорит: «Ты что? Нельзя». Он мне объяснил, что медведи мстительные. Это еще самка медведя была. Если убьешь ее, самец будет долго потом ходить в поселок и мстить. Люди взяли тазики и черпаки и пошли шуметь. Медведиха испугалась и убежала. Также на Севере водится уникальная рыба. В Каре, которую я уже упоминал, есть арктический голец, занесенный в Красную книгу. Голец запрещен к вылову, но местный народ иногда его ловит. Инспектирующим органам ведь добраться туда достаточно сложно. Ваша семья тоже путешествует с вами по тундре? – Они не такие большие любители тундры, как я. Сыновей брал, когда они были детьми. Сейчас им уже обоим около 30 лет. Вот трехлетний внук ездит со мной, ему нравится. Когда и как вы начали рисовать Север? – Я заканчивал в Киеве училище по специальности художественное конструирование. Сейчас это уже институт. Очень сильная школа. Когда приехал на Север, стал бригадиром в художественной мастерской при «Горбытуправлении». Рисовать Север начал недавно – с 2014 года. Я художник-иллюстратор. То есть в моих рисунках не реалистическое изображение, а стилизация. Рисую ради удовольствия в специальных компьютерных программках, а потом выкладываю в интернет. У вас получается зарабатывать на своем увлечении? – Несколько месяцев назад меня нашли в соцсетях и попросили проиллюстрировать сказки о Севере автора Натальи Стасиной. Сейчас в издательском доме решают вопрос с типографией. Книги будут потом раздавать школам и детским садам. Процесс идет. До этого тоже было два заказа – иллюстрировал две книги, но немного в другом ключе. Одна называлась «Песни неволи», это зэковские песни времен Гулага, а вторая – «Я тот, кто духом не покорился», про украинских поэтов-узников гулаговских лагерей. Там тундру тоже изображал, но с колючей проволокой. Фотографии где-то специально обучались? - Нет, сам научился. Фотографирую природу, оленей, коренные народы Севера. Стараюсь показывать снимки тундровикам. Моя работа «Хозяева тундры» была удостоена диплома в номинации «Лучшая фоторабота» на международном фестивале визуальных искусств «Туйвеж». Восемь моих фотографий были опубликованы в National Geographic. Да и другие издания публиковали мои работы, например, журнал DigitalPhoto. «Проблема КМНС в том, что они быстро превращаются в алкоголиков» Героями ваших фотографий и рисунков часто становятся коренные народы Севера. Вы с ними много общаетесь? – Да. Есть среди них такие, с кем можно интересно пообщаться. Как-то я даже напросился к ним в гости в чум на три дня. Меня взял с собой ненец Илья. Когда выезжаешь в тундру, должно быть как минимум две транспортных единицы, чтобы если с одной что-то случится, можно было выбраться на другой. А мы поехали на одном снегоходе, черт знает куда, зимой, в мороз. Вот такой экстрим был! На первом привале Илья мне рассказал, что он неделю назад с братом ездил в поселок и у них сломался снегоход, полетела цепь. Илья вернулся назад, а его прошел 30 километров вперед, по снегу, без лыж. В кармане у него из еды было три конфетки и две мандаринки. Добирался двое суток. Я спрашиваю Илью: «Как же он шел без рюкзака, как ориентировался без компаса, как спал, в конце концов?». Он рассказал, что спал его брат под козырьками из снега, а спасала его специальная одежда тундровика – малица и совик. Напугал он меня на этом привале, конечно. Но доехали мы практически без приключений. Что оставило самое яркое впечатление? Было что-то в жизни КМНС, что поразило? – Что меня еще поразило, так это общение коренных между собой в тундре. Когда два тундровика встречаются, они обязательно беседуют, так как обычно знают друг друга. И такое ощущение создается, будто бы они в городе встретились. Вот их диалог: «Езжай туда за ручей, там поворачиваешь налево, туда не едь, там гнилое место, болото, лучше на десять метров левее взять». «Понял, спасибо!». Я удивляюсь, как они ориентируются – ни столбов, ни указателей. Много мест похожих друг на друга. А они ориентируются по камушкам, по веточкам. Со временем я тоже начал это понимать. Какие впечатления от жизни в чуме? – Про жизни в чумах ходит много слухов. Например, про нехватку мужчин для продолжения рода. И в фильмах иногда показывают, как путнику глава чума, как правило отец, предлагают переспать с дочкой, чтобы продолжить род. Меня потом спрашивали: «Что, предлагали дочку или жену?». Конечно, такого нет. Еще говорят, что КМНС вонючие, не моются. Я не знаю, где люди это видели. Это все злые языки. Заходишь в чум – великолепный запах. Для этого они пережигают веточки ивы, богатые на смолу, – это такие тундровые духи. Добавляют много эфирных масел. Очень приятный запах там – круче, чем французские духи. В чуме – чистенько, аккуратненько. У входа – сельский умывальник стоит. На ночь сами умываются и детей моют. Как выглядит чум изнутри? – Чум устроен по принципу конструктора. Днем в нем просторно. Заходишь – видишь только шкуры. В середине стоит печка. По стеночкам рогалики скручены из шкуры. Когда садишься, появляется ощущение, что ты на диване. Столики раскладные есть. А ночью чум по-другому выглядит. Рогалики из шкуры раскручиваются, ими тундровики укрываются. Пологи, скрученные под потолком, опускаются шторками, и получаются такие мини-каютки. Представители КМНС часто жалуются на свою жизнь и несправедливое отношение к ним со стороны властей. Вы заметили, с какими проблемами сталкиваются тундровики? – Среди тундровиков немало пьющих. Я видел пьянчужек, которые пропили все стадо оленей. Видят тебя и сразу спрашивают: «Водка есть?». С такими даже неинтересно общаться, их кроме водки ничего не интересует. Проблема КМНС в том, что они быстро превращаются в алкоголиков – так их организм устроен. Потом эти люди уже себя не контролируют и пропивают стадо, а это их кров, еда, транспорт и одежда. Если у таких 200 голов оленей есть – это уже хорошо, тогда как в нормально чуме обычно до трех тысяч голов. 100 – 200 оленей – это так называемое рабочее стало, которых оленеводы запрягают, чтобы передвигаться по тундре. И другие проблемы, о которых говорят тундровики, у них наверняка есть. Тот Илья, с которым я общался, и староста в нескольких чумах, и коммерсант. Когда коренным жителям нужен бензин или сахар, он едет в город, везет с собой две-три разделанные туши или рога и продает их. Иностранцам туры по тундре устраивает, а они платят неплохо. Сейчас многие говорят о глобальном потеплении и о том, какое влияние это оказывает на жизнь КМНС? Как вы считаете, это миф или все-таки правда? – Нет, это не миф. Мне больше всего нравится теория, что земля меняет угол оси и в каких-то районах теплеет, а в каких-то – холодает. Не было же такого, чтобы в Западной Европе морозы были. Для них раньше минус 10 – это холодно, а мы при такой погоде загораем, а при минус 25 на пикники ходим. А для них морозы – это караул. А в нашей Западной Сибири, наоборот, теплеет. В позапрошлом году на Ямале был провал земли – колодец образовался в тундре. Его нашли оленеводы. Экспедиция приехала из Сыктывкара. Насочиняли теории вплоть до того, что разбился инопланетный корабль. Потом приехали эксперты из Москвы, даже дайверы были. Выяснили, что колодец образовался в месте залежей метана в связи с глобальным потеплением. Метан хранится в вечной мерзлоте в виде мелких пузырьков. Он начал оттаивать и превратился в громадный пузырь, который выдавил часть грунта. А тут мне товарищ рассказал, что на Ямале уже штуки три таких колодцев обнаружили. Что касается влияния на жизнь КМНС, думаю, что потепление на нее не влияет. Молодежь сейчас сама часто принимает решение уйти в цивилизацию. Молодые люди смотрят, как там живут, и решают оставить кочевой образ жизни. Есть и те, кто наоборот на пенсии приезжают в тундру, строят маленький домик и живут, занимаясь охотой и рыбалкой. – На природе как сказывается потепление? – Она сильно изменилась в последнее время. Из живности появились ящерицы, ондатры, стрекозы, которых раньше не было. Потом знакомые ненцы мне сообщили, что подстрелили овцебыка. Это животное типа американского бизона. Они здесь не водятся. Лично я видел красную смородину, которая раньше не росла в тундре. Это подтверждает, что идет глобальное потепление. – Если глобальное потепление не миф, что будете рисовать? – Думаю, до того, как все растает, мне еще хватит времени порисовать. Да и после этого продолжу – красивые иллюстрации все равно будут получаться. И путешествия по тундре я продолжу, даже если все КМНС примут решение уйти в цивилизацию. Фото: Владимир Плотницкий
