"Не стреляй! Я журналист": как корреспонденты ТАСС прошли боевой "Бастион"

Футболки с таким текстом мы — корреспонденты ТАСС Ирина Мандрыкина и Мария Дорохина — получили после прохождения недельных курсов экстремальной журналистики "Бастион", которые проводились на базе полигона Дубровичи в Рязанской области. Здесь учат, как сохранить себе жизнь и здоровье, выполняя редакционное задание в кризисных условиях — при военных действиях, чрезвычайных ситуациях, массовых беспорядках. Отправляясь на курсы, мы представляли себе это как один из увлекательных квестов, которые сейчас так популярны. Наверно, больше всего напрягала только перспектива недели без интернета — страшный сон для журналиста. "Во время учебы пользоваться можно только кнопочными телефонами", — сообщили организаторы. Что? Какими, простите, телефонами? Где их взять? Как целую неделю без нас проживут мессенджеры, Facebook и Instagram? Тогда мы еще не знали, что это будет наименьшая из неприятностей, которые нас поджидают. Семь дней на курсах стали серьезной проверкой на прочность — как в физическом, так и в психологическом плане. Из редакции в казарму Командировка была самой нетипичной по всем показателям. Не только по своей сути — как правило, в обычные дни нас никто не учит, как вести себя в случае попадания в заложники или как успокоить пострадавшего при ЧС, который впал в истерику, — но и по условиям проживания. Перед поездкой мы не знали точной программы проведения занятий, не понимали, где именно нас поселят — будем ли мы ночевать в спальниках на земле или на обычных кроватях в помещении, какие будут бытовые нюансы. А ведь девочек все это очень волнует! Мы имели в распоряжении лишь дату и время заезда в лагерь и выезда. "Скажите честно, мы будем жить в поле, в палатках?" — спрашивает Ирина у организаторов перед тем, как начать собирать вещи. "Ну, какие палатки, Ирина? Современная армия, комфортабельные восьмиместные номера", — шутит Владимир из Союза журналистов. "Сказали, мы будем жить в нормальных восьмиместных номерах", — передает этот диалог Ирина своей коллеге Марии. "В казарме, ты хотела сказать?" — рассмеялась в ответ она. Владимир почти не лукавил — нас, девушек, поселили в восьмиместные палатки, и у каждой была своя кровать, тумбочка и небольшой шкафчик. Парни жили в палатках с двухъярусными кроватями, и там уже все больше по духу напоминало казарму. Палатки освещались, в каждой — модуль для зарядки гаджетов. Когда ночи стали очень холодные — включили отопление. Но одну из ночей мы все-таки мерзли даже под двумя одеялами. Модули с туалетами и душевыми кабинами, где была, о чудо, горячая вода, были расположены в отдельных палатках. Сначала общий быт немного напрягал, но к концу недели все это казалось такой мелочью по сравнению с тем, что с нами происходило. Строевым шагом марш Вообще, эти курсы во многом не столько про теорию и практику, они про людей, характеры и их проявления в разных ситуациях. И, безусловно, про армию. В частности, одним из "бонусов" стал строевой шаг, плотно вошедший в нашу жизнь на весь период обучения. Нас разделили на взводы, как в детском лагере делят на отряды, рассчитали на первый-второй и научили пребывать в этом состоянии всегда, за исключением сна, лекций и перерывов на обед. Строем мы начинали наш день пробежкой в 6.30 утра, строем продолжали его по пути в столовую, на лекции, на практические занятия, и строем же день наш завершался, выступая "вишенкой на торте" перед отбоем. Строем мы даже бегали в костюмах ОЗК (общевойсковой защитный комплекс). Иногда к строевому шагу добавлялись строевые песни. Ощущения от этого элемента, прямо скажем, неоднозначные. Поначалу все это казалось милым и забавным, позже раздражало, позже — сильно раздражало. Но мы держались. Мы держались и отпрашивались, чтобы сходить в душ, ждали опоздавших в упоре лежа, внутренне негодовали и отжимались. "Один из организаторов, Антон Гончаров, в самом начале предложил нам относиться к этой неделе и ее особенностям как к приключению. Вот эти его слова лично я вспоминала все чаще и чаще, маршируя ночью вокруг нашего палаточного лагеря", — вспоминает Ирина. "Расстрелять" в июне "Вход в плен бесплатный, или расстрелять в ноябре". Лекция и практическое занятие от автора этой книги Николая Иванова, журналиста, некогда пробывшего несколько месяцев в плену, пожалуй, одно из самых ярких воспоминаний от курсов. Конечно, мы знали, что по программе предполагается игровой "плен", и что случится он внезапно, но то, что к такому нельзя быть готовым, осознали уже во время захвата. Кстати, о том, что нас "захватят" внезапно, руководители начали говорить "по секрету" уже с первого нашего дня на курсах. В итоге ни одной ночи мы не спали в пижаме, ожидая захватчиков в полной "боевой" готовности, а в наших рядах день ото дня росла нездоровая паника, плавно перетекшая в истерию. В итоге ко дню реального захвата каждый третий в лагере стал полупрофессиональной гадалкой по звездам, взглядам, перемигиваниям руководства и крикам улетающей за горизонт чайки. И вот он, день Х, утро которого не предвещало ненастья. Начался он действительно прекрасно — с практического занятия по отработке действий под обстрелом, то есть того, что делать журналисту, если в горячей точке он попал в засаду. На нас надели бронежилеты и каски — по идее, именно в такой экипировке корреспонденты должны работать в экстремальных условиях, чтобы хоть как-то себя обезопасить. Бронежилеты тяжелые, только одна нагрудная пластина весит порядка 3,5 кг, а в них надо бегать, прыгать и ползать. Мы даже попробовали постоять в планке в этих жилетах — сложно, но вполне возможно. Нас усадили в грузовики с открытым кузовом и отправили по лесной дороге, заранее предупредив, что нас ждет "облава". В этот момент каждый из нас почувствовал себя героем фильмов про супергероев — нам нужно было пристально всматриваться вдаль, чтобы в момент "обстрела" определить, с какой он стороны, и убежать в противоположную, затаившись в ближайшей канавке. При этом важно не напороться на "мину" или "растяжку". В таких условиях организм мобилизуется, обостряются все чувства. Например, если зрение плохое, то его острота внезапно на время частично возвращается. После этого нас ждало новое развлечение — "обкатка танком". На деле все оказалось значительно проще, чем звучит, — нас поочередно усадили в окоп, сверху которого проезжал танк. Задача курсанта состояла в том, чтобы вовремя нырнуть в яму, а потом эффектно появиться. Иногда танк проезжал быстро, иногда на время "зависал" над окопом, чтобы пощекотать ученикам нервы. Упражнение всем понравилось и завершилось "покатушками" и хоровым пением "Катюши". На этом наше беззаботное утро закончилось. Нам сказали, что мы едем в лагерь обедать, но на самом деле нас ждало самое серьезное испытание на курсах. "Сейчас сложно собрать мысли в сознательный текст, сложно передать то, что тогда чувствовал, и как это было, — рассказывает Ирина. — Конечно, мы догадывались, что нас везут не обедать, а на плановый "захват в заложники". Нам казалось, что морально мы ко всему этому готовы, мы ведь ждали захвата с первого дня. Но того, как это будет и что мы переживем, не знал никто". Открылась дверь, нас повалили головами вниз, начали стрелять. Патроны были холостые, мы это знали, но звуки выстрелов очень напоминали настоящие. В машину бросили дымовую шашку, в ушах зазвенело, ладони взмокли. Нас начали по одному выводить наружу — там всем на головы надели "мешки" из наволочек, завязали руки и отправили к месту "допроса". Вели через лес по одному или парами. Марию вели по маршруту одну, Ирину скрепили импровизированными "наручниками" с еще одной девочкой, Маргаритой с телеканала RT. Разговаривать друг с другом было запрещено, за это ругали, но Рита тихо сказала: "Хорошо, что мы вместе". "Хорошо", — еле слышно ответила Ирина. Вокруг стреляли, нас заставляли идти, бежать, ползти на локтях и на животе и снова бежать через кусты, по оврагам, по пояс в воде. После прохождения препятствия с водой — мы шли через карьер, застревая в иле и глине, нас отвели в сторону и дали отдышаться. Мы сидели на коленях, уткнувшись головами в песок, и Ирина услышала, как ее напарница по плену Маргарита плачет. Ирина тоже заплакала рядом с ней — совсем недолго, меньше минуты, данной нам на отдых. "Помню, сижу в лесу, мокрая, уткнувшись лбом в холодную землю. На кистях рук и пояснице ковер из комаров. Я жду "допроса", который ожидал нас дальше по сценарию, и беззвучно плачу, плачу, не могу остановиться", — делится воспоминаниями Мария. На удивление, девочки с "пленом" справились значительно лучше мальчиков. Многие ребята вышли из этого "реалити-шоу", не дойдя до конца: кому-то стало плохо, кого-то стошнило, кто-то просто попросил это прекратить. Мы дошли до конца, прошли через "допрос" и были условно "расстреляны" на опушке леса. И уже через несколько минут мы снова улыбались и были живыми, фотографировались с нашими "захватчиками" и, как никогда раньше, громко и задорно пели фронтовые песни. "Серега, не бросай меня!" Еще в начале недели нам анонсировали приезд яркого персонажа, которого преподаватели между собой называли Доктор Зло. Он должен был учить нас оказывать первую помощь пострадавшим в экстремальных ситуациях. Доктора зовут Артем Катулин, он курирует Академию первой помощи. Высокий, бородатый, колоритный, по манере поведения напоминает ведущего "Адской кухни". И самое главное — внезапный. Вот он медленно копается в своей сумке ко всем спиной и бормочет: "Сегодня мы проведем занятие по оказанию первой помощи. Как известно, в условиях ЧС надо быть готовым ко всему…" А вот уже взрывает учебную петарду, площадку окутывает дым, а он кричит: "Все на землю! У нас раненые! Оторвана правая нога! Жгут, быстрее! Да что ж ты такой медленный, он же умрет!" Такой же внезапный он был в наше последнее утро на "Бастионе", когда традиционная утренняя зарядка внезапно превратилась в "побоище": взрывались учебные мины, нас поливали искусственной кровью, мы бинтовали друг друга и перетягивали конечности жгутами. Доктор Зло был одним из авторов сценария нашего финального зачета. Сначала нас еще раз "взяли в плен", а то вдруг мы не успели насладиться в первый раз. Снова мешки на головах, ползком, бегом, полные сапоги воды и глины, руки на корм комарам. Только в этот раз паники не было, наоборот — в голове все было очень ясно, просто и логично. При втором захвате мы уже дышали ровнее, когда швыряли на колени — старались принять такую позу, чтобы максимально отдохнуть за эту минуту, удалось найти пространство, где мешок неплотно прилегал к шее, — через эту дырку можно было глотнуть немного свежего воздуха. В общем, голова включилась! Когда нас освободили, оказалось, что вокруг красивые белые дюны, очень кинематографично — как в "Безумном Максе". На песке нас уже поджидал изуродованный манекен в крови. Нескольким добровольцам надо было определить, где и какого характера у него раны, а потом оказать помощь. Конечно, в процессе взрывалась пиротехника, все как мы любим. После этого нас разделили на группы, и началась эвакуация раненых. Смысл был в том, чтобы перебинтовать одному из своих товарищей голову и дотащить его до безопасного места на носилках "под обстрелом" и по бездорожью таким образом, чтобы повязка не слетела. Настоящих носилок хватило не всем, мы свои сделали из двух бревен, дождевика и куртки. На удивление вся эта конструкция не развалилась, пока мы тащили "раненую" Риту то в гору, то через овраг, то по воде. В нашей команде оказались одни девчонки, и сначала мы тащили Ритку одни. Очень быстро уставали спина и руки, приходилось останавливаться. На сложном участке пути к нам присоединились два мужчины из преподавательского состава, стало полегче. Но надо понимать, что в реальной жизни такой помощи можно и не дождаться. И там уже как хочешь — хоть зубами за землю цепляйся. Финальным испытанием стала траншея, по которой надо было проползти на животе "под обстрелом" в укрытие. Всего 30 метров, но они показались километром. Ползли из последних сил. Итог — ура, все живы и спасены. Вместе с сертификатами о прохождении курсов нам выдали сувениры с символикой ВДВ, потому что занятия в этом году проходили на их территории. И теперь мы шутим, что после "Бастиона" можем с чистой совестью отмечать 2 августа. Ирина Мандрыкина и Мария Дорохина