Удар по печени

Можно страдать по тому, что ушло и никогда не вернется. Но лучше все-таки не страдать. На эту тему рассуждает колумнист BeautyHack Татьяна Якимова. На днях случился в моей жизни такой диалог. Все началось с того, что красивая пятидесятилетняя женщина сказала страшную фразу: «Каждый раз, когда я вижу какую-то юную красотку с оголенным животом, то чувствую удар по печени». Я попыталась перевести все в шутку: «Да ладно, кого сейчас встретишь с голым пузом? Зима на дворе!». Но она не поддалась. Посмотрела на меня полужалостливо, полугорестно. – Чего ты бодришься, Якимова? Еще скажи, что не хочешь вернуть свой двадцатилетний живот! Я (с улыбкой): – Не хочу. Его только верни – еще что-нибудь подтянется. Обида на мир, например. Или сопли из-за ерунды. У меня в 20 лет все в комплекте было. Как обида прошла и сопли кончились – живот постарел. Баш на баш. Она (назидательно): – Современные девочки не плачут из-за ерунды. Они вообще совершенны, ты заметила? Тело подростка, а мозги взрослой женщины. И мир у их ног! Я (задумчиво): – Ну и круто, наверное. А тебе какая беда от этого? Она (с горечью): – Потому что мы такими уже никогда не будем! Мы все профигашили. Всю свою юность. Когда я поняла, как правильно обращаться с мужчинами, как правильно строить жизнь – у меня уже были 33 складки на талии и целлюлит. И морщины вокруг глаз. Я (с любопытством): – Тридцать три складки?? Покажи! Она (с раздражением): – Господи, ты меня заколебала. Я (снова задумчиво): – Да чем тебе целлюлит мешает строить жизнь? И кстати. У меня морщин больше, чем у тебя, а я так и не поняла, как обращаться с мужчинами. И что? Она (снова с горечью): – Ничего. У нас с тобой – ни-че-го. Я (хихикая): – Конечно, ничего. Ты не в моем вкусе, гыгыгы. Она (задумчиво): – Слушай, ладно, я уважаю твою позицию. Я тоже часто смеюсь, чтобы не заплакать. Потому что ничего другого нам не остается. Я (с удивлением): – Ну почему же не остается? Иногда можно заплакать, чтобы не засмеяться. Она (с раздражением): –Господиииии. Даже если ты сейчас будешь доказывать, что не отдашь полжизни за двадцатилетний живот, – я тебе не поверю. Я (уже тоже с раздражением): –Ты вообще во что меня сейчас пытаешься втянуть? В реквием по мечте? Были когда-то и мы рысаками? Я пас. Она (с горечью): – И я пас. Мы обе пас. Перед ними. Я (хиикая): – Перед животами? Она (с раздражением): – Перед этими девчонками! Я (задумчиво): – Нуу... Аааа... вообще, конечно, животы у них потрясающие. Еще коленки. Видела, какие у них коленки? Вот я тебе сейчас мою любимую Джиджи Хадид нагуглю, ты зарыдаешь! А предплечья? Это же совершенство. А шеи??? Она (с крайним раздражением): – И сейчас ты скажешь, что тебе плевать, зато мы у них выигрываем умом! Ахахах, какое утешение. Я (ни с чем) – Не скажу. Я вообще на эту тему говорить не буду. Она не моя. Выигрываем-шмыигрываем... Трудно объяснить что-то на удмуртском языке, если человек понимает только хинди. Но если чужие молодые животы причиняют женщине боль, то пора к психотерапевту, наверное. Или в монастырь. Или туда, где все закутанные ходят круглый год. А я на озере живу, у нас тут животов полно, с мая по сентябрь. Если все разглядывать – поплавать и не успеешь. А зимой, конечно, нет ни одного. Только сосед Гена моржует. Завтра пойду, посмотрю, какой у него живот! А если серьезно, то я порой завидую младенцам. Лежат себе, гугукают, улыбаются непонятно чему. Что у них в голове? Как они видят мир? Что чувствовали, когда рождались? Я никогда не узнаю. Они такие таинственные и непостижимые, что дух захватывает. У них такаая кожа… И такие ножки.. Я ведь тоже была такой 56 лет назад. И короткие топы носила 30 с лишним лет назад. Сейчас не ношу. Нет у меня такого живота, чтоб показывать. У меня много чего нет. Все написать – трехтомник получится. Ну и что? Я люблю то, что есть. Это так полезно для здоровья!