Сергей Захаров: У нас в доме так – "Да убоится муж жены своей!"

1 мая народному артисту РФ Сергею Захарову исполняется 68 лет. По такому случаю Sobesednik.ru поговорил с артистом. Народный артист России Сергей Захаров – лирик и романтик по природе своего дарования. Обладатель роскошного баритона завораживающего тембра давно уже стал кумиром миллионов людей. Но о нем мало что известно, потому что в последние годы он почти не дает интервью. Но для певец сделал исключение. – Сергей, какое влияние на вас как на певца оказала семья? – Мой дед по линии матери был первым трубачом театра сначала в Варшаве, а потом, уже ближе к старости, Николаевского музыкального театра. По всей видимости, у меня это от деда, с третьего поколения. Моя мама тоже хорошо пела, но дома, а отец мой – бывший военный, и по линии отца все военные до седьмого колена включительно. Мама настаивала, чтобы я играл на баяне – ей очень нравился этот инструмент. Но прозанимался я очень недолго, потому что не любил баян, а любил играть в футбол. Играл здорово. Я был вратарем и играл за Николаевский судостроительный институт и за юношескую сборную Украины. А в 17 лет передо мной встала дилемма: отец уезжал служить на Байконур, и мне нужно было выбирать – оставаться в Николаеве или уезжать с ним. Я решил ехать с отцом. Поступил учиться в радиотехнический техникум, увлекался радиопередатчиками, усилителями, электронными гитарами. Это все уже было связано непосредственно с музыкой. В техникуме участвовал в художественной самодеятельности. – Вы один из немногих артистов, давно и счастливо живущих в браке, причем, что несвойственно для нашего шоубизнеса, с одной и той же женой... – Во все века во всем мире главные, простые и общечеловеческие ценности – это любовь и семья. Все остальное второстепенно, служение музам – в том числе. В семье я действительно черпаю силы, она вселяет уверенность. Когда все в порядке, когда тобой довольны, когда ты знаешь, что все сделал хорошо и вовремя, то чувствуешь себя хозяином. – Как вы познакомились с женой? – О, это очень давняя история! Алла – моя первая любовь, я ухаживал за ней с 14 лет. Все заглядывался, заглядывался на нее и – когда пришло время – женился. Мне в то время было семнадцать. В Казахстане, где мы тогда жили, можно было вступать в брак с шестнадцати, Алле как раз столько и исполнилось. – За что она вас полюбила? За красоту, за голос? – Нет, просто рядом со мной она чувствовала себя защищенной. Фото: из личного архива – А вы? Что она значит для вас? – Она обладает всеми теми качествами, которых мне не хватает. Мы дополняем друг друга, мне легко с ней в общении, она всегда появляется вовремя и в нужном месте, дополняя мою жизнь какими-то незаметными, но очень важными и нужными штрихами. Я не знаю, чего здесь больше – дружбы или любви. – Она не ревнует вас к вашей работе – ведь у вас столько поклонниц? – Я не вижу причин для ревности. Мы относимся к моим поклонницам как к неизбежному следствию. Это одна из составных частей профессии. «Я создал страну Захарию» – Вы помогаете жене по хозяйству? – Безусловно. Я хозяин дома и руковожу процессом. Мы с Аллой и нашими животными живем на опушке леса в большом красивом доме в шестидесяти километрах от Петербурга. У нас чудный сад, прекрасные благоухающие цветы. Кухней занимается Алла сама, но мы не являемся поклонниками высокой кухни, мы не гурманы. Не считаем, что всю жизнь надо простоять у плиты, и едим, что называется, подножный корм. Я создал себе и своей семье некую страну Захарию, и все время, свободное от гастролей, занятий и записей, я провожу там. Живем своим домом – домостроем. – Домострой у вас – в прямом смысле: «Жена да убоится мужа своего»? – Нет, это муж убоится жены! Но вся семья делает вид, что он глава семьи. И я сам в это верю, и все в этом уверены, и жена часто подчеркивает, что за мной последнее слово. Но то, что это «последнее слово» подготовлено женой постепенно, она скрывает, хотя я прекрасно понимаю, чье это решение. Но, как и положено главе, выдаю его за свое. Помните, как в той рекламе: «Я сказал – к маме, значит, к маме!» «Верю в бессмертие души» – У вас были в детстве комплексы? – Мальчишкой я был абсолютно без комплексов. Единственный – это общение с девчонками: я всегда их стеснялся. До сих пор остался этот комплекс. Вот что касается веры в себя, то она откуда-то в меня вселилась и была всегда рядом. – А были ли такие поступки, за которые вам до сих пор стыдно и больно? – Да масса таких поступков! Но они тоже послужили воспитанию характера. Если человеку стыдно за что-то содеянное, совершенное в прошлом, значит, он совершенствуется. – Вы верите в Бога? – Я не верю в дедушку, сидящего на облаках, но в идею абсолютной истины я верю. Она есть, существует и диктует свои законы. – А в судьбу верите? – Безусловно. И характер наш, и судьба формируются по воле звезд. Никуда от этого не денешься: приливы и отливы, стояния и противостояния. Я также уверен в том, что мы запрограммированы в своем развитии: от клетки и до старости все заложено в судьбе. Не в конкретных ее проявлениях: в этом году ты сделаешь то-то, а в следующем то-то, – нет. Мы приходим на эту Землю на короткий промежуток времени совершенствоваться для дальнейших своих жизней. Душа не умирает, она бессмертна. Во что она превращается, куда уходит – то ли сгорает, стирается в аду, если она не прошла испытаний, то ли отправляется обратно на Землю для дальнейшего совершенствования – этого мы не знаем. «На рыбалку езжу в Финляндию» – Сергей, кто ваши друзья? – Не артисты! С ними очень скучно, все время нужно говорить об одном и том же – это неинтересно. У меня друзья, в работе которых я ни фига не понимаю, а они ничего не понимают в моей. Поэтому всегда есть темы для разговора: обо всем понемножку. Встречаемся мы в основном у меня за городом, на рыбалке, или в баньку сходим, или за грибами... С женой и внуками // Фото: архив редакции – Вы азартный рыбак? – Я люблю рыбачить, люблю это состояние. – И где же этим занятием наслаждаетесь? – Поскольку наше общество рыбу давно и благополучно истребило, мне приходится ездить на рыбалку в Финляндию. Самое интересное, что рыбы ты там ловишь, сколько хочешь, но оставляешь себе ровно столько, сколько тебе нужно, потому что за нее там нужно платить, причем выше, чем по рыночной стоимости. Мы снимаем там коттедж, берем лодки и едем на определенное место. Кроме рыбалки, грибы, ягоды; так недельку отдохнешь – и можно трудиться дальше. По гороскопу я Телец – земной знак, и я просто не знаю, почему меня так тянет к воде. Даже в доме стоят гигантские аквариумы, где представлены различные виды водных растений и рыб. Один аквариум африканский, второй – южноамериканский, амазонский. – А золотой рыбки там нет? – Золотые рыбки у меня на улице живут, в пруду во дворе. Про схожесть с Филиппом Киркоровым – Сергей, в молодости ваш коллега Филипп Киркоров жаловался, что поразительная схожесть с вами внешне и по тембру голоса ему очень мешает. Вам не доводилось говорить с ним на эту тему? – Насчет идентичности тембра голоса я сомневаюсь, потому что я – бас-баритон, а он – тенор. А по поводу внешности... Мы все были под татаро-турецким игом в определенное время, да плюс еще и скифы «вмешивались» – поэтому общие гены оставили свой отпечаток. Так что корни надо искать не в болгаро-советской дружбе, а в общих предках, которые скакали по степям Руси тысячу лет назад. Единственное, что мне удалось сделать правильно, когда он пришел ко мне на сольный концерт в Театр эстрады вместе с мамой – удивительно красивой женщиной! – это отправить его прямиком на учебу в Гнесинку к Маргарите Иосифовне Ланде, моему педагогу. Тем самым ему были привиты лучшие вкусовые ощущения сценического состояния. И я сегодня считаю, что в России он – самый первый и единственный шоумен. И голова у него есть на плечах, что тоже редкость в эстраде и в поп-музыке. – Кстати, некоторые артисты кино, обладающие красивой внешностью, порой жалуются, что это им мешает, обрекая на стереотипные образы героев-любовников. Как считаете, важна ли внешность для эстрадного исполнителя? – Если артисту мешает его внешность, значит, он просто занимается не своим делом. Ведь здесь как: внешность дает толчок тому, что ты делаешь на сцене. Она должна усиливать эффект от музыки, от пения, а не разрушать его. Да, в условиях Советского Союза очень трудно было таким, как, например, Вячеслав Тихонов, который с абсолютно благородной внешностью дворянина вынужден был играть колхозников. У него это не очень хорошо получалось и ставило определенный штамп. Но он взял свое потом – в роли Штирлица! Важно найти гармонию. Возьмите Монтсеррат Кабалье: если она не поет – маленькая такая, толстенькая, не очень красивая женщина. Когда же начинает петь – она становится богиней, королевой! Красивее человека нет в мире, правда? Она абсолютно идеально смогла использовать свою внешность. – Вы стали, наверное, одним из первых эстрадных исполнителей, снявшимся в кино: я имею в виду фильм «Небесные ласточки». – Это произошло случайно. Просто я был очень популярен в то время, в 75-м году, и мое участие в этом фильме принесло ему еще большую популярность независимо от того, что там работали замечательные актеры: Гурченко, Миронов, Ширвиндт и иже с ними. «Ласточек» до сих пор показывают довольно часто. – Сергей, у вас есть ученики? – К сожалению, нет и, наверное, никогда не будет. Терпения не хватает. Я бешусь от человеческой тупости, не переношу, когда люди не понимают очевидные вещи, поэтому педагогом быть никогда не смогу. – Вы общительный человек? – Нет, наоборот, я большой мизантроп и одиночка. Я никогда этого не скрывал, все об этом знают и, как правило, никуда «в тусовки» меня не зовут. – Чем же вам так люди не нравятся? – С ними разговаривать надо. А это очень сложная ситуация. Слова лукавы... Мне легче петь.