Мужчина рассказал, каково это — сломать пенис
Многие что-то ломали: палец, руку, ногу, нос челюсть, и это, конечно, очень неприятно и больно, однако мало кто знает, что произойдет, если сломать пенис. Именно поэтому американца Росса Асдуриана регулярно заваливают вопросами.
"Я сломал пенис во время секса в своей нью-йоркской квартире, а именно, порвал две мышцы и уретру. Врачи назвали мой случай "худшим из всех, которые им довелось увидеть"".
Пережив весь этот ужас, Росс решил написать книгу "Сломанный банан. Медицинская травма и жизнь без работающего пениса". Она основана на вопросах, которые задавали ему после инцидента. В этой статье Асдуриан привел самые распространенные из них, которые он называет "классикой вне времени".
В какой позиции я был?
"Догги-стайл". Как выяснилось, многие считают, что в этой позиции невозможно сломать пенис, однако это не так. Мне это удалось, более того, я порвал две мышцы и уретру.
Большинство привыкли думать, что самая опасная поза — "Наездница". Вероятно, так и есть. Я узнал, что эксперты называют ее "наиболее опасной для мужчин" и "наиболее приятной для женщин".
А самыми безопасными считаются "Миссионерская" и поза "Ложки" (когда пара лежит на боку, а мужчина — за спиной партнерши) — в них практически невозможно причинить собственному достоинству какую-либо боль.
Было ли мне больно?
За свою жизнь я ломал пять костей, "срывал" три родинки, рвал две связки, два раза попадал в аварию на автомобиле, однажды мое лицо расцарапала зубами женщина на концерте Fall Out Boy. Но ничто из этих травм не сравнится с той болью и приливом адреналина, что я испытал после перелома пениса. Так что — да, мне было больно.
Удалось ли мне закончить начатое?
О, нет, конечно! Этот вопрос меня просто убивает, честно говоря. Боль буквально парализовала меня и не отпускала, пока мне не поставили капельницу с обезболивающим. Кроме того, у меня началось кровотечение, поэтому ни о каком продолжении не могло быть и речи.
Снились ли мне "влажные" сны, пока я жил с катетером?
Это не поддается научным объяснениям, но в то время я был почти уверен, что есть два различных канала: уретра и канал, предназначенный для семяизвережения. Однако, если следовать логике, то нет, у меня не могло быть влажных снов. Чтобы убедиться в этом на сто процентов, вам нужно побывать в моей шкуре.
Общаюсь ли я с Никки после того, что случилось?
Девушка поддерживала меня после операции, а иногда она даже присылала мне эротические фото себя самой. Но, к сожалению, ее задница напоминает мне не сочный персик, а настоящее орудие убийства. Нам особо не о чем поговорить, но мы стараемся поддерживать приятную беседу.
Как у меня дела?
В целом, у меня все в порядке. Но пока я был беспомощным, я очень страдал, поскольку мне не нравится лежать без дела, мало двигаться и просить о помощи.
Кроме того, я практически ни с кем об этом не говорил. Только со своим дядей, он глазной хирург, и его женой-анестезиологом. Поговорить об этом с кем-то из близких мне не представляется возможным, это вроде как признаться в чем-то отклоняющем от нормы.