Историзм с “человеческим лицом”
Сейчас, посещая выставки современного искусства, мы пожинаем плоды того, что посеяли в период, чётко ограниченный кураторами проекта (Экхаром Гилленом, Петером Вайбелем, Данилой Булатовым) двумя вершинами, двумя “концами”: “Конец войны” и “1968. Конец утопии?” Итак, отправная точка – сорок пятый год. Фото предоставлено пресс-службой музея Огромный зал Пушкинского музея отдан самым болезненно-острым темам под названиями “Конец войны. Скорбь и память” и “Преодоление прошлого”. Дизайнер выставки Алексей Подкидышев давно сотрудничает как с ГМИИ, так и с Третьяковкой и другими галереями. Выпускник МАРХИ любит возводить необычные сооружения в выставочных пространствах, и они всегда органично вписываются в архитектурный контекст музея, галереи, потому что “генетически” связаны с ним. Подкидышев, работая над эксподизайном, отталкивается от особенностей конкретного помещения, конкретного интерьера. Фото предоставлено пресс-службой музея В этом зале всё подчинено кругу: движение от темы к теме идёт по кругу, и в центре выстроен чёрный круг, в котором образно сконцентрирована, возможно, вся горечь первого послевоенного времени. Под давящими блоками в нём расположены скульптуры Б. Сандомирской, Вадима Сидура “Инвалид”, “Мать и дитя”, “Треблинка”, и вместе с ними – изваяние Фрица Кремера “О, Германия, скорбная мать!” Для авторов экспозиции важно не противопоставить два народа, а, наоборот, показать, насколько похожи пути дальнейшего развития двух независимых друг от друга, обособленных миров – Востока и Запада. Идея параллелизма поддерживается и в композиции всей выставки. Фото предоставлено пресс-службой музея Алексей Подкидышев тщательно разработал траекторию следования посетителя. Из первого раздела зритель выходит в колоннаду, на другом конце которой размещена часть “Борьба за мир” (эпоха атомного оружия, новые военные столкновения). Художники всего мира задаются вопросом, как можно своими же руками рушить тот хрупкий мир, который достался огромной кровавой ценой, ведь страны только-только начали оправляться от язвы Второй мировой войны. Сама колоннада также посвящена Холодной войне, но здесь на первый план выходит конфронтация в художественной среде. С одной стороны – абстракционисты, с другой – реалисты, и между ними пропасть (роль которой удачно исполняет главная лестница музея). Фото предоставлено пресс-службой музея Представители фигуративной живописи считали, что только благодаря истинному изображению объектов можно приблизиться к пониманию человеческой сущности, и ещё не весь инструментарий правдивой образности исчерпан. Но их оппоненты утверждали, что абстракция даёт свободу, чего так не хватает при социализме и коммунизме, с которыми, по мнению последователей нового искусства, неразрывно связан реализм. Ив Кляйн Синий глобус (RP 7). 1988 © Yves Klein, ADAGP, Paris / RAO, Moscow, 2017 Дальше спор обостряется, и “противники” расходятся ещё больше (это опять же прослеживается экспозиционно). “Новые реалисты”, которые включают в свои работы подлинные предметы как самые яркие символы обновлённой, улучшенной жизни (точного воспроизведения уже мало), ушли в одно “крыло” здания, а блок, состоящий из разделов “Обнуление искусства” (полный отказ от изображения, белый лист, независимость от любых идеологических трактовок и т.д.), “Новый идеализм” (влияние технического прогресса и начала освоения космоса), “Концептуализм” (поиск других средств выразительности, нарушение традиций станковой живописи и т.п.) и “1968. Конец утопии?”, обосновался в противоположном “крыле”. Таким образом, перед зрителем не только подробно воссоздаётся картина зарождения и развития современного нам искусства, но и рельефно и ёмко предстаёт история обозначенного промежутка времени, ведь одно является неистовой реакцией на другое. А почему в названии заключительной части выставки “1968. Конец утопии?” стоит знак вопроса, можно узнать, только лично пройдя путь от сорок пятого до шестьдесят восьмого.
