Выставки в зале графики Третьяковской галереи никогда не вызывают повышенного интереса. Но тут публика ошибается, рисунки и акварели в классическом искусстве не второстепенный по значению жанр, даже если это эскизы к большой картине. В беглом рисунке видны и рука, мастерство художника, и логика его мышления, и история построения картины. Не говоря уже о законченных произведениях. Именно на графической выставке велик шанс сделать личное открытие или с радостью первооткрывателя утвердиться в давно известном. Например, что Александр Иванов – художник с грандиозными, микеланджеловскими прямо-таки, амбициями, трагически не удовлетворенными. На выставке «Конец прекрасной эпохи. Рисунок первой половины XIX века» он не единственный, но главный герой. «Библейские эскизы» его хорошо известны, и известно, почему производят сильное впечатление: множество сюжетов, мастерство рисунка и необычайное очарование, независимое от степени законченности листов. А золотая акварель «Архангел Гавриил поражает Захарию немотой» или «Благовещение» с сияющим белым вестником написаны с таким не свойственным, казалось бы, академистам трепетом, что видятся пришедшими из эпохи модерна. Рядом с ними эскиз росписи «Воскресение Христово. Изведение из гробов» для московского храма Христа Спасителя кажется великим провалом художника, решившего, что сможет соединить академическую, анатомически правильную живопись с греческой иконописной условностью. Но анатомически точный рисунок изобразить массовое восстание из гробов был не в силах. И как-то понимаешь архитектора Константина Тона, отказавшего художнику в написании заалтарного образа с горами гробов, из которых восстают удивленные, с разведенными руками праведники. Религиозная графика Иванова могла быть, а возможно, и должна была стать предметом самостоятельной выставки со сложным и драматическим сюжетом об интеллектуальных дерзаниях большого русского художника. Но отдел графики Третьяковской галереи запустил цикл с образцово бессодержательным названием «Художник и время», что позволяет ему делать выставки по не требующему особой фантазии хронологическому принципу. Так что рядом с результатом мучительных поисков обновления религиозной живописи показывают вполне благополучные находки на академическом поприще. Второй герой выставки – Карл Брюллов, виртуозный мастер безупречно законченных и часто выставляемых рисунков. На его акварели «Праздник сбора винограда» или куртуазных сценках из жизни Людовика XV (иллюстрации к хронике Александра Дюма) глаз отдыхает, а сердце не бьется от боязни, что автор замыслил нечто ему непосильное. За комизм на выставке отвечает ее третий главный герой – Павел Федотов. Его графику показывали сравнительно недавно, два с половиной года назад, на большом юбилейном показе. Так что с рисованными сценками из повседневной русской жизни с нравоучительными рацеями (словесными описаниями картин, написанными автором) музейные завсегдатаи уже знакомы. Как с первым вариантом «Свежего кавалера», так и с эскизом к гоголевской силы «Кончине Фидельки». Кроме трех главных героев на выставке представлена графика во всех отношениях достойных художников. На выставке их работы почти затерялись на фоне рисунков и акварелей трех классиков нашего изобразительного искусства. Они словно проходные персонажи, которым авторы позволили пару реплик. Это не то что несправедливо, а как-то неинтересно. Все же беглый обзор с желанием показать всякое разное редко когда способен увлечь зрителя, возможно, поэтому в отделе графики даже на вернисажах не бывает много публики. До 5 ноября
