Лувр пошел королем
«Театр власти» в парижском музее Лувр отдал свое экспериментальное пространство — La Petite Galerie — под глобальную тему «Театр власти». Национальный музей замка По, Версаль, Музей изящных искусств города Парижа и, конечно, Лувр скинулись произведениями для выставки. Из Парижа — Кира Долинина. В масштабах Лувра, в котором любые темы можно развернуть сколь угодно глобально, эта выставка — почти виньетка. Но ее будто бы дополняют и сами стены, и виды за окнами — Лувр до сих пор сам по себе памятник монаршей власти вполне конкретных живших здесь королей и идее этой власти как таковой. Этого вполне достаточно, чтобы сочинить внятное высказывание о том, как власть ищет основания, подтверждения и отражения самой себя через искусство и историю. Четыре зала, в которых расположилось сорок произведений, равны четырем основным частям. Первый сюжет — «фигура властителя» через функции, которыми наделен истинный король: король-священник (представитель Бога на земле); король-строитель (медиатор между миром земным и миром небесным, строитель церквей); король-воин (как ни странно, роль, которая становится более заметной уже в Новое время); наконец, востребованный всегда король-защитник, святой покровитель своих земель. Второй сюжет — легитимизация королевской власти средствами искусства. Тут все строится вокруг фигуры Анри Четвертого, того самого Генриха Наваррского, гугенота в католическом Париже, которого после свадьбы с Маргаритой Валуа возвели на французский трон последовавшие одна за другой смерти ее братьев. «Доброму королю Анри» (он правил с 1589-го по 1610-й), каковым он станет во французской историографии, потребовалось немало сил и изворотливости, чтобы смыть с себя запах наваррской дикости, чеснока и протестантизма. Для этого ему понадобилось перейти в католичество, утихомирить религиозные распри, сделать вид, что он забыл Варфоломеевскую ночь, и развернуть широчайшую рекламную кампанию новой династии, родоначальником которой он стал: Валуа умерли, да здравствуют Бурбоны! Тут и отсылки к античным героям (Генрих в виде Геракла, побеждающего Лернейскую гидру), и к древним богам, и король-семьянин, и народное творчество по типу «Жил-был Анри Четвертый. Он славный был король». Все шло в дело и цели своей достигло: право на трон его сына — малолетнего Людовика XIII — вопросов уже не вызвало. Более того, именно к фигуре Генриха IV будут апеллировать все будущие Бурбоны, то и дело терявшие свою власть от модных во Франции революций. Легитимизация королевской власти через античность пришла во Францию с Ренессансом, была востребована Генрихом IV, но его потомки превзошли сами себя. Третий сюжет выставки — «античная модель»: новая власть через заимствование античных образов. Тут правят бал королевские конные статуи, появление которых в Париже как будто предрекло скорое появление бряцающего римскими орлами Наполеона. А ведь и до Империи как таковой, и до ампира было еще далеко. Так стиль определяет сознание (или историю?). Последний зал луврской экспозиции самый ироничный. Понятно, что, говоря о «театре власти», странно не сказать о Наполеоне, революционном офицере, вознесшем себя до императора и потому использовавшем все возможные символы своей более чем сомнительной власти: торжественная коронация с римским папой в главной роли; горностаевая мантия как у французских королей, только с пчелами вместо лилий; скипетр и держава; парадные портреты, почти в точности копирующие коронационные портреты «предшественников». Чем сомнительнее престолонаследие, тем важнее регалии. Кураторы выставки утверждают, что королевское тело, умирая, умирает лишь физически, политически оно переходит преемнику. Так в зале сплошного наполеонизма появляются президенты Французской республики с их знаками власти. Скромные значки тут равны короне: недаром их официальные портреты ориентированы по классическим образцам. Тут что Наполеон III, что Эмманюэль Макрон — политическое тело правит человеком и страной. Суть власти через ее саморепрезентацию — тема для солиднейших исторических трудов, но в Лувре она раскрыта на нескольких конкретных и очень показательных примерах. За долгий музейный сезон, пока выставка будет открыта, на нее будут водить школьников. Для них в первую очередь последним аккордом прописана тема «Свободы (Революции, Франции)» — той самой мощной девы с раскрытым в праведном гневе ртом, которая ведет за собой Французскую республику уже более двух веков. Для туристов эта Франция все-таки больше картинка из путеводителя. А вот вопрос «политического тела» и передачи власти от одного его носителя к другому границ точно не имеет.