Как в России хотели сделать женщин «народной собственностью»
Не успела совершиться Октябрьская революция 1917 года, как многие "революционные элементы" поспешили реализовывать на практике идею об «общих женах». Они заявили, что вслед за уничтожением царского самодержавия должен быть упразднен и устаревший институт брака.
На волне подобных настроений в Москве был издан «Декрет об обобществлении российских девиц и женщин». Этот любопытный документ расклеили на заборах и домах столицы, вызвав живой интерес среди пролетариев.
Декрет содержал 19 параграфов. Он утверждал, что отныне все женщины 17-32 лет объявлены «достоянием (собственностью) народа». И мужчины, желающие воспользоваться ими, должны обращаться в Московскую свободную ассоциацию анархистов.
Автором данного документа оказался предприимчивый владелец мануфактурной лавки Мартын Хватов. Осталось неизвестным, действительно ли он имел отношение к столичному комитету анархистов, как сам заявлял. В любом случае, этот человек реально сделал нескольких женщин общественной собственностью.
Свой дом, который находился в Сокольниках, Мартын Хватов объявил Дворцом любви коммунаров. Ни больше, ни меньше. А по сути, это был публичный дом. С мужчин, желающих провести время с обитательницами дома, предприимчивый лавочник брал деньги. Очевидно, недостатка в «свободных женщинах» анархист не испытывал: многим представительницам прекрасного пола в революционной суматохе было просто некуда идти.
Суд над Хватовым состоялся в июне 1918 года. Его оправдали, ведь за поборника прогрессивных идей вступилась член ЦК РКП (б) Александра Коллонтай (1872-1952 гг.) Она при любой возможности отстаивала свободную любовь между мужчиной и женщиной. А вот Дворец любви коммунаров у подсудимого конфисковали, как и деньги, полученные в результате сутенерства под эгидой анархии.
На следующий день Хватова убили в его лавке. Ответственность за это преступление взяла на себя группа анархистов, не согласных с его взглядами на сексуальные отношения. Эти люди даже выпустили прокламацию, в которой попытались разъяснить соотечественникам, что считают «Декрет об обобществлении российских девиц и женщин» порнографическим пасквилем, порочащим идеи анархизма.
Впрочем, у Хватова по всей России нашлось множество единомышленников. Так, 28 февраля 1918 года в Саратове был опубликован «Декрет о социализации женщин». По сути, он во многом повторял аналогичный московский документ. Разве что освобождал от сексуальной повинности дам, имеющих пятерых и более детей.
Автором декрета, который по своей форме напоминал все остальные указы новой власти, оказался владелец саратовской чайной (учреждение общепита) Михаил Уваров. И он также издал свой документ от имени местных анархистов.
Однако провинциальные жители Поволжья оказались людьми менее терпимыми к подобным вольностям, чем столичные обыватели. Местные мужчины заволновались об участи своих дочерей, сестер и жен. Уже в начале марта 1918 года отряд из 20 анархистов разгромил чайную Уварова, а сам хозяин был убит. Саратовские активисты сочли его провокатором, пытавшимся дискредитировать анархистов в народе.
Тем временем, «Декрет о социализации женщин» был перепечатан многими изданиями, в том числе газетами: «Уфимская жизнь», «Вятский край», «Владимирские вести». Например, во Владимире объявили о национализации девушек, начиная с 18-летнего возраста. Под страхом наказания всех незамужних женщин обязали зарегистрироваться. Причем, ведать их личной жизнью должно было так называемое «бюро свободной любви».
Советская власть, надо отдать ей должное, пыталась прекратить это безобразие. Но сначала белогвардейцы, а затем и противники коллективизации использовали возникшие в народе слухи, чтобы дискредитировать коммунистов. Например, крестьян пугали, что в колхозе все жены будут общими.
Вот так идеи анархистов о свободной любви и отмене института брака были окончательно погребены суровой правдой жизни. Сами граждане нашей страны отвергли концепцию «общих жен». Оказалось, что люди готовы смириться с закрытием церквей, сменой традиционного уклада хозяйствования, многочисленными лишениями, но для них незыблемо представление о семье как о важнейшей ценности в жизни каждого человека.
