Последний культурный герой советской эпохи

Книга этой недели — работа Игоря Сухих "Сергей Довлатов: время, место, судьба"

Тридцать пять лет назад умер Сергей Довлатов. С того момента вышло множество книг о жизни и творчестве Сергея Донатовича, было написано невероятное количество исследований: как академических, так и неофициальных. Читатели книги Довлатова разобрали на цитаты. При этом литературовед и критик Игорь Сухих считает, что большинство из этих работ не дают понимания Довлатова, а скорее, рассказывают о фактах биографии: где жил, с кем пил, что ел, где гулял. Сухих предлагает рассматривать писателя через несколько иную оптику — времени, места и судьбы. О том, как понимать Довлатова методом Игоря Сухих, рассказывает литературная обозревательница "Реального времени" Екатерина Петрова.

"Время, в котором живем, мы не выбираем"

Литературовед и историк культуры Юрий Лотман ввел такое понятие, как "короткое филологическое бессмертие". Он считал, что цикл жизни бестселлера длится 25 лет. Книга Игоря Сухих "Сергей Довлатов: время, место, судьба" впервые была опубликована в 1996 году. За почти тридцать лет пережила пять переизданий и остается востребованной у любителей творчества Сергея Донатовича. Главная ее особенность и отличие от других книг о Довлатове — метод исследования. Сухих не расписывает хронологическую биографию писателя. Он предлагает опыт понимания Довлатова.

Безусловно, разговор о Довлатове нельзя начинать без понимания времени, в котором он жил. Сергей Довлатов родился 3 сентября 1941 года в Уфе, куда его семья была эвакуирована во время войны. В 1944 году они вернулись в Ленинград. Юность и молодость Довлатова пришлись на 1960-е и 1970-е. С конца 1960-х Довлатов начинает ходить по редакциям и предлагать свои рассказы. "Послевоенная, послесталинская, послеоттепельная структура экономической, политической, культурной жизни — то, что назовут "эпохой застоя", — уже почти определилась. Начинался очередной "цикл" литературного развития", — пишет Игорь Сухих в своей книге.

Что же это было за время с точки зрения литераторов? В это время за границей вышли тексты неких Абрама Терца и Николая Аржака, на тот момент неизвестных. Но вскоре выяснилось, что это советские писатели Андрей Синявский и Юлий Даниэль. В 1966 году их осудили и отправили в лагерь. "Уголовное преследование литературных текстов придавало происходящему какой-то парадоксальный, гротескный характер. Едва ли не впервые в качестве свидетельств защиты и обвинения использовалась филологическая экспертиза", — говорит Сухих. И впервые по всей стране литературное сообщество самоорганизовалось не в "дружной поддержке власти, а в противостоянии ей". Редакции журналов и газет были завалены гневными письмами от общественности.

В 1968 году страны Варшавского договора ввели войска в Чехословакию. На Красной площади произошло немыслимое. Несколько советских художников вышли с мирным протестом против ввода советских войск. Простояли они буквально несколько минут. Их арестовали и отправили дальше. Но уже не в Сибирь, а "выдворили" в США, Францию, Германию и Израиль. В 1974 году Советский Союз "покинул" Александр Солженицын. В культурных сообществах обсуждали "третью волну" эмиграции. Только вместо "философского парохода" говорили о "литературных самолетах". За пределами СССР советские эмигранты открыли свои журналы и издательства, создали "каналы связи "филиала" с метрополией".

Так Игорь Сухих описывает появление официальной и неофициальной литературы в Советском Союзе. Литературный "верх" от литературного "низа" отделяло наличие красной корочки — удостоверения члена Союза писателей СССР. "Настоящий" писатель с книжечкой получал право нигде не служить, нанимать литературного секретаря, по графику издавать свои литературные произведения, вести полноценную "литературную жизнь" — с творческими командировками в Ялту, Пицунду и Коктебель; "круглыми столами" и неделями длящимися "днями национальных литератур", переходящими в мощные застолья; встречами с зарубежными коллегами и благодарными читателями", — пишет Сухих. Если же корочки не было, то писателем считаться не мог, печататься не мог. А в случае Бродского еще и судили за "тунеядство".

Многоуровневая система

Внутри официальной литературы тоже все непросто: появляется официальная оппозиция, представители которой со временем уйдут либо в совсем официальную литературу, либо в неофициальную. Последняя зародилась еще в 1950-х, закрепившись, как "феномен параллельной культуры".

И даже в неофициальной литературе есть свои правила и своя структура. Сухих пишет, что еще в сороковые был такой поэт Николай Глазков. На печатной машинке он напечатал свой сборник, а на титульном листе написал "самсебяиздат". Это был своеобразный стеб над Госиздатом и Политиздатом. Нежелательная литература в истории России была давно, но стала культурной реальностью только в 1960-е. На печатных машинках собирали не только отдельные произведения, но и издавали целые литературные журналы, которые в таком виде выходили по полтора десятка лет. Причем перепечатывали не только прозу, поэзию и политические тексты, но и философию, богословие, мистицизм, оккультизм, эротику, порнографию и множество различных инструкций.

В это же время расцветает (не появляется) новая волна "тамиздата". Но если сейчас "тамиздат" в большей степени — это издательства для уехавших авторов, тогда на Западе издавали писатели, живущие в СССР. Главными издателями того времени были американские слависты Элендея и Карл Проффер, которые открыли издательство "Ардис". Они выпускали книги непубликуемых в России Владимира Набокова, Михаила Булгакова, Андрея Платонова и Марины Цветаевой, а также начинали выпускать современную русскую прозу. Карл Проффер умер в 1984 году, но за это время успел опубликовать более 500 книг, которые легли в основу всех серьезных исследований американских славистов. В том числе в "Ардисе" в 1977 году вышла "Невидимая книга" Сергея Довлатова.

Рассказчик, прозаик, писатель

В своих мемуарах Сергей Довлатов говорил, что рассказчик пишет о том, как живут люди, прозаик — как должны жить, писатель — ради чего живут. Там же Сергей Донатович уверял, что он вовсе не писатель, потому что писатели "заняты серьезными проблемами". Он называл себя рассказчиком. При этом плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. И рассказчик Довлатов хотел бы стать писателем.

Первые публикации писателя Игорь Сухих считает довольно необычными. "Невидимая книга" — это исповедь литературного неудачника. А "Соло на ундервуде" — "еще хлеще: записные книжки, творческая лаборатория, мастерская "художника слова", наброски сюжетов произведений, вообще не существующих". По сути, молодой писатель выбирает те жанры, которые больше подходят более взрослому человеку, литературному ветерану. Конечно, записные книжки — это не жанр. Сухих сравнивает их с "внешней формой, которая вбирает в себя "довольно разнообразный материал". Им свойственны игра слов, обмолвки, обыгрывание цитат, смешных фамилий, каламбуры и т. д.

К тому времени уже многие писатели работали с анекдотами. Но Довлатов был первым из нескольких, кто сделал на анекдот основную творческую ставку. По словам Сухих, он тем самым превратил явление литературного быта и в литературный факт. Это был сознательный выбор. Жанр оказался, "как приличный двубортный костюм, удивительно по росту его таланта". Как написал писатель:

Издательство: "Азбука"Количество страниц: 336Год: 2025Возрастное ограничение: 18+

Екатерина Петрова — литературная обозревательница интернет-газеты "Реальное время", ведущая телеграм-канала "Булочки с маком".