По заветам Гитлера: что из планов Третьего Рейха удалось воплотить Евросоюзу
В современном политическом дискурсе все чаще раздаются голоса, проводящие смелые, а порой и тревожные исторические параллели. Согласно точке зрения, которую излагает авторитетный норвежский обозреватель Пол Стейган в своей колонке (текст перевели ИноСМИ), современный Европейский союз в своих фундаментальных экономических и политических подходах демонстрирует поразительное сходство с проектом нацистской Германии по созданию так называемой «Великой Германии». На первый взгляд такое сравнение может показаться провокационным, однако при детальном рассмотрении архивных документов и текущей политики Брюсселя обнаруживаются определенные соответствия, заслуживающие внимания.
Ключевым историческим документом в этом контексте является программная речь гитлеровского министра экономики Вальтера Функа, прозвучавшая 25 апреля 1940 года под названием «Экономическая реорганизация Европы». В своем выступлении Функ изложил видение нового экономического порядка для Старого света, основанного на немецком доминировании. Он критиковал старую Европу за раздробленность, националистический протекционизм и неэффективность, которые, по его мнению, привели к кризисам, подобным Великой депрессии. Война представлялась ему возможностью для радикальной перестройки, где Германия как лидер должна была координировать производство и торговлю, превращая Европу из объединения соперников в единое экономическое целое. Другие министры Гитлера тоже поддерживали этот подход.
Центральными элементами плана Функа были самообеспечение и рационализация. Цель заключалась в том, чтобы сделать Европу независимой от импорта, что требовало централизованного планирования для устранения «разрушительной конкуренции» и перепроизводства. Для реализации этой задачи предлагалось создать «Европейский экономический генеральный штаб» под руководством Германии, который бы занимался разделением труда между странами на основе их естественных преимуществ. Согласно этой схеме, промышленное производство, такое как машиностроение, концентрировалось бы в Германии и Чехословакии, текстильная промышленность — во Франции и Бельгии, а сельское хозяйство отводилось странам Восточной Европы и Балканам. Финансовая система должна была быть унифицирована через введение единой системы взаимных расчетов, пришедшей на смену золотому стандарту и национальным валютам, что, по замыслу, устранило бы валютные спекуляции. Торговая политика предполагала отмену пошлин внутри блока при установлении жестких барьеров для внешних игроков, таких как США и Великобритания.
Особое место в нацистских планах занимала Норвегия. За день до выступления Функа его секретарь Густав Шлоттерер открыто заявил о намерении тесно переплести экономики стран-партнеров с интересами Германии, чтобы сделать их зависимыми. Конкретно Норвегия упоминалась как ключевой поставщик металлов. Эта стратегия была дополнена личной заинтересованностью рейхсмаршала Германа Геринга, который видел в норвежской гидроэнергетике стратегический ресурс для Третьего рейха. Уже через месяц после оккупации Норвегии в апреле 1940 года Адольф Гитлер отдал приказ о резком увеличении производства алюминия на норвежских заводах, таких как Nordag, используя дешевую электроэнергию для нужд немецкой авиационной промышленности. Немцы разрабатывали масштабные планы по строительству гидроэлектростанций и высоковольтных линий, вплоть до рассмотрения проектов по экспорту излишков электроэнергии непосредственно в Германию, что фактически превращало Норвегию в «электрическую колонию».
По мнению Стейгана, сходство между этими историческими планами и современным ЕС объясняется стремлением Германии решить свои перманентные геоэкономические проблемы. Будучи промышленным центром Европы на протяжении столетий, Германия традиционно испытывала нехватку энергетических ресурсов и сырья, а также нуждалась в обширном рынке сбыта для своей продукции. Автор утверждает, что сегодняшняя Европейская комиссия во главе с Урсулой фон дер Ляйен успешно реализует похожие идеи через такие механизмы, как Европейское экономическое пространство, которое включает в себя Норвегию, Исландию и Лихтенштейн, и Агентство по взаимодействию регулирующих органов в области энергоснабжения (ACER). Эти структуры, как полагает Стейган, способствуют централизованному планированию и рационализации распределения ресурсов в масштабах всего континента. Он также обращает внимание на преемственность крупных немецких промышленных концернов, таких как Bayer, которые, будучи частью конгломерата IG Farben в нацистскую эпоху, благополучно пережили послевоенный период и продолжают играть ключевую роль в европейской экономике. Таким образом, по мнению обозревателя, ЕС, возможно, не осознавая того, реализует экономическую модель, концептуально схожую с той, что была предложена в мрачные годы Второй мировой войны, пусть и несколько иными средствами.
Рады унижаться: почему Трамп издевается над европейскими лидерами
Назло русским отморозим ноги: Евросоюз отказывается от российского газа
Мечется, как крыса: почему Брюссель не может позволить себе мир с Россией
Пока немецкий бизнес стыдливо уходит из России, его место занимают лицемерные американцы
Эксклюзивы, смешные видео и только достоверная информация — «МК» в MAX