Стало известно, как жестоко действовал «Костолом» из Иллинойса

Он появился в полицейских сводках как тень на окраине карты Иллинойса: имя, знакомое каждому в округе Пеория, лицо из тех, на котором в толпе не задерживаешь взгляд. Ларри Дин Брайт, родившийся 8 июля 1966 года, выросший среди аккуратных домов, школьных стадионов и вечных разговоров типа «Как дела, сосед?» 

В юности его знали как парня из футбольной команды, у которого всегда находилось пару шуток и пачка дешёвых сигарет. Но за этим «нормальным» фасадом с годами собиралось то, о чём город не любил говорить вслух: травка в школьные годы, потом кокаин, боль в спине после стройки, три операции, обезболивающие, алкоголь — вязкая смесь, где стыд и злость легко меняются местами. 

В 18 лет он уже сидел — 6 июня 1984 года его арестовали за незаконное проникновение и кражу, дали 3 года. Он вышел в конце 1985-го по УДО, но начал «сыпаться»: перепады настроения, наркотики, запои. Работал бетонщиком, грузчиком, брался за всё, где платили наличными. Повредил спину, воткнули металл в позвоночник, и дальше — ступеньки вниз. В 1989 году — условный срок за драку и сопротивление аресту в таверне Йетс-Сити. 

В начале 1990-х он переехал в Абингдон, сошёлся с 18-летней Кристи Белвилл. В августе случилась беда: 7-месячной дочери стало плохо, он позвонил в 911, но ребёнок умер в машине скорой. Эксперты нашли сердечно-сосудистую патологию, от подозрений Брайта отстранили, но трещина в его голове стала шире. Они женились, через месяц Кристи пришла в полицию с жалобами на побои. В марте 1994-го подала на развод. Ларри вернулся в Пеорию, поселился у матери и стал таять в самом себе.

К началу 2000-х его тянуло в кварталы, где ночь начинается раньше, чем темнеет. Его фетиш стал конкретным: афроамериканки, дешёвые номера, крэк, бесконечная порнография с «нужным» типажом. Он знал, где искать и что говорить. Там, где другие видели беду, он видел контроль. 

К июлю 2003 года у него сложился ритуал. Он подбирал на окраинах женщин — чаще проституток — предлагал деньги, алкоголь, крэк и вёз туда, где, как ему казалось, никто не помешает: во флигель на участке матери. Дальше — секс, руки на шее, усилие, которое он называл «игрой», и тишина. Иногда он терялся в подробностях, потом уверял: «не помню», «был под дозой». Но тело знает. И двор знает. Ночью на заднем дворе вспыхивали костры, где горели не только вещи.

Первой, кого он признал, стала 36-летняя Сабрина Пейн. Он подобрал её на южной окраине Пеории, обещал деньги за секс и отвёз к себе. Утром 27 июля 2003 года её нашли на кукурузном поле у Тремонта. Он говорил, что был «в отключке», но полиция умела читать следы: удавка, следы борьбы, следы шин его внедорожника. В феврале 2004-го снег скрывал под собой тело 36-летней Барбары Уильямс. Он уверял, что Барбара украла у него деньги, потеряла сознание и умерла от передозировки, и вскрытие подтвердило: причину смерти дал наркотик, а не его руки. Но череда уже началась.

Летом 2004-го он заманил 33-летнюю Лауру Лоллар. Всё по схеме: крэк, секс, руки на горле, затем яма, дрова и огонь. В январе 2005 года он без колебаний указал на её фото: «Да, моя». 25 августа 2004 года он встретил 45-летнюю Ширли Энн Трапп. Женщина жила с диабетом, в тот вечер они курили крэк, занимались сексом, после чего он попытался задушить её. Она сопротивлялась, и он избил её так, что мышцы рук болели ещё несколько дней. Потом всё та же стальная петля тишины. Через несколько дней — 33-летняя Шаконда Томас. Он сжёг её тело, разбил кости кувалдой, разнёс по разным местам. Когда следователи в январе 2005-го раскладывали фотографии, он снова указал: «Эта». Имя забыл — лицо помнил.

В начале сентября 2004 года в его дом попала 29-летняя Тамара Уоллс. Крэк, виски, секс, нападение. Он сказал, что запомнил её имя, потому что сжёг вместе с её вещами водительские права. Следствие нашло в земле, где он показал, обугленный фрагмент нижней челюсти с отверстием под винт — стоматологические снимки Уоллс подтверждали операцию и пластину на левой стороне. Вот она — главная вещь для Брайта: думать, что он контролирует всё, а выходило, что железо в земле помнит лучше.

В конце сентября он подцепил 40-летнюю Линду Нил на стоянке у «Woody’s Bar». Они курили, занимались сексом, Линда уснула — и он затянул петлю. Домой мать вернулась рано, и он вывез тело в Тазуэлл, бросил у обочины, оставив шнурки на шее, как метку, которую понял только он. Когда эксперты взяли мазок, ДНК «неизвестного» легла в папку, а спустя месяцы сравнилась с окурками из его дома — совпадение вытянуло нитку. Последняя подтверждённая жертва — 41-летняя Бренда Эрвинг, 14 октября 2004 года. Он рассказывал, что едва не потерял сознание: она отбивалась, почти вышла к двери. Не хватило секунды. Он ударил её сзади, задушил, хотел отвезти к озеру, но потерялся на просёлках и бросил тело у молочной фермы. Утром её нашли рабочие.

Пока тела появлялись на полях и обочинах, город жил по расписанию: работа, церковь, супермаркет, вечерние новости. В октябре 2004 года в Пеории создали целевую группу — 13 полицейских, которым поручили собрать в кучу смерти и исчезновения. 

В декабре в участок попала 35-летняя Вики Бомэр — её арестовали за кражу. В тюрьме она попросила сделку: «Я дам имя — вы отпустите». По её словам, в июле 2004 года Брайт заманил её во флигель у дома матери, там были алкоголь и наркотики, он достал нож, попытался изнасиловать, но она вырвалась. Сроки, конечно, смазывали доказательства, и её показания сначала приняли осторожно, пока не проверили: да, Вики скрывалась из-за неявки в суд по другой истории, потому и не заявляла сразу. 

На фоне её слов в столе уже лежали ещё шесть похожих эпизодов — агрессия по отношению к чернокожим женщинам, работавшим на улице. В конце декабря Ларри задержали, допросили. Он всё отрицал, молчал, держался за своё «не помню». Улик было мало — пришлось отпустить.

Но цель уже была намечена. 20 января 2005 года прокуратура получила ордер на обыск дома и участка. Полицейские заметили свежие следы от лопаты. «Малина, выкорчёвывали кусты», — объяснила мать. Лопаты и щупы показали иное: пепел, кусочки обугленных костей, запах, который не спутать ни с чем. Его задержали, отправили в тюрьму округа Тазуэлл. Экспертиза подтвердила: человеческие останки. Новый ордер — и он сломался. «Да, это я», — и понеслось: восемь убийств, начиная с середины 2003 года. 

Сценарии совпадали: заманивал, душил во время секса, возился с телами, устраивал костры на заднем дворе, а несгоревшие фрагменты дробил молотком и кувалдой. Часть пепла и костей развозил по шести местам — в том числе на участок бабушки. Во время оперативных выездов показывал, где бросал тела и где прятал кости. К июню 2005-го нашли сотни фрагментов черепов и костей — и ни один не говорил в его пользу.

Когда дело дошло до суда, он выбрал признание. Соглашение о вине спасло от смертной казни. 30 мая 2006 года суд дал ему несколько пожизненных без права УДО. В зале он держался сухо, без театральщины. На слушаниях вдруг заявил, что причастен к убийствам в Висконсине, Оклахоме, Вашингтоне, Аризоне — потом от этих слов отказался. Ещё говорил, что не раз думал о самоубийстве, но «религия не позволила». Признавался, что рассчитывал спровоцировать полицейских на выстрел при задержании, но рядом была мать — «не смог». 

Следствие пробовало сложить мотив как расизм: жертвами становились в основном чернокожие женщины. Он это отрицал и тут же предлагал другие версии. Сначала утверждал, что заразился ВИЧ от чернокожей проститутки и начал «мстить» — но медики не нашли у него признаков инфекции. Потом рассказывал, что в 19 лет в тюрьме его изнасиловали несколько афроамериканцев, после чего в нём поселилась ненависть к чернокожим мужчинам, а так как мужчин он не желал, «наказание» переключилось на женщин. Его слова не тянули на объяснение — больше на попытку найти хоть какую-то форму оправдания хаосу, который он изобразил порядком.

Его прозвище — «Костолом» — придумали не следователи и не прокуроры, а журналисты. Оно прилипло после того, как стали известны его ночные работы у костра, кувалда, мелкая крошка, разбросанная так, будто это зола из печки. Ему нравилась сама идея уничтожения следов, чувство, что он сильнее распада. Но земля, как водится, всё помнит. Железо в челюсти Тамары Уоллс, шнурки Линды Нил, рентгеновские снимки, окурки с ДНК — мозаика собралась, когда он верил, что картины уже нет.

Вокруг его дела много неприятного, что не вписывается в простую схему «монстр и город». В нём не было ни яркой демонической харизмы, ни особого интеллекта. Он жил с матерью, чинил по дому мелочи, иногда помогал соседям, ходил в магазин за пивом и хлебом. Он не «царил» на улицах, не командовал бригадами, не играл в пахана. Бедность, боль, зависимость, порнография, рассеянная ярость — обычная американская смесь, из которой иногда выходит бомба замедленного действия. Он много лет выбирал тех, чьи исчезновения город прощает легче: женщин из уязвимых групп, тех, кто чаще общается с полицией как с угрозой, чем как со спасением. И ещё — он научился ждать. Между убийствами проходили недели, месяцы: он будто прислушивался к себе, где там голос, который снова велит идти за «ещё раз».

И всё же одна женщина, Вики Бомэр, решила говорить. Её голос не совпал с общим гулом, и расследование повернуло. Целевая группа взяла город в кольцо, сверила даты, карты, автозаправки, дворы и лесополосы, нашла «мальчишескую» ошибку — свежую землю, и вошла. Остальное сделал пепел. Его всегда слишком много, когда кажется, что всё сгорело.

Сейчас его имя всплывает в хрониках как предупреждение: зло не всегда громкое. Оно может пахнуть дешёвым виски и тёплым бензином, жить в приделах маминых грядок, любить вечерние сериалы и одновременно тащить мешок с чем-то тяжёлым на задний двор. В материалах суда Ларри Дин Брайт остался без финального объяснения — и это, пожалуй, честно. Объяснения любят вычищать углы, а здесь углы торчат везде. Он выбрал тех, кто трудно защищается, выбрал способ, которого сложно отследить, выбрал город, где ночь широкая. А язык справедливости нашёл простые слова: пожизненное и ещё одно, чтобы не перепутали.

Пеория к этому времени привыкла к своей осени: кленовые листья, река, заброшенные стоянки, где днём продают б/у мебель, а ночью останавливаются без разговоров. Город пережил и это тоже — как переживают нехватку денег и холодные зимы, стиснув зубы. На заднем дворе дома его матери больше не горят костры. Землю переворошили до песка. Но если прислушаться, там всё ещё можно разглядеть след — северный ветер иногда поднимает пыль, и в ней мерещится тёмная крошка. Город не забывает, даже когда делает вид, что забыл. И всякий раз, когда очередная женщина пропадает слишком тихо, кто-то пересматривает старые вырезки и вспоминает: был же уже один, который тоже был «свой». И тоже оказался тем, кого не ждёшь увидеть в зеркале.

Читайте также: Выяснилось, кем на самом деле был бывший дальнобойщик и торговец свечами https://www.mk.ru/incident/2025/10/28/vyyasnilos-kem-na-samom-dele-byl-byvshiy-dalnoboyshhik-i-torgovec-svechami.html