«Мне страшно с бабушкой»: Мальчик предупреждал — но его не услышали. Кто виноват?
Кошмар по возвращении с работы
Апрель 2024 года начался для одной из жительниц Чебоксар как обычно: работа, быт, заботы. Но вечером всё изменилось навсегда. Вернувшись домой, женщина обнаружила бездыханное тело своего девятилетнего сына. Мальчик лежал в комнате, не подавая признаков жизни. Прибывшие медики констатировали смерть от асфиксии.
Ребёнок оставался под присмотром бабушки — 61-летней Надежды Ж., бывшего педагога. Однако самой пенсионерки на месте не оказалось. Её внезапное исчезновение сразу вызвало подозрения. Республиканский Следственный комитет оперативно возбудил уголовное дело по статье «убийство малолетнего».
Уже через несколько часов подозреваемую нашли — она пряталась на своей даче. Задержание стало первым шагом в расследовании, которое вскоре вышло далеко за рамки обычного уголовного дела.
«Плохое поведение» как версия — и её крах
Первоначально следователи выдвинули версию, которая вызвала недоумение у всех, знавших мальчика: якобы бабушка убила внука из-за его «плохого поведения». Однако эта гипотеза быстро рассыпалась под натиском свидетельств.
Учителя музыкальной школы, где учился мальчик, не могли припомнить ни одного конфликта. Напротив, отзывались о нём с теплотой и восхищением.
«Был одарённым, вежливым, увлечённым», — говорили педагоги.
Родственники подтверждали: это был «золотой мальчик», умный, спокойный, читающий книги по истории и литературе.
«Разговоры про его плохое поведение — это бред», — прямо заявила одна из знакомых семьи.
Такой ребёнок не мог довести кого-то до убийства. Вопрос стоял иначе: что же происходило с самой бабушкой?
Надежда Ж. долгие годы работала учителем начальных классов и преподавала чувашский язык в школе №36. На первый взгляд — профессия, требующая терпения и любви к детям. Но вспоминать о ней стали по-разному.
Одни коллеги и ученики называли её «спокойной», «ничего плохого сказать не могу». Другие — вспоминали агрессию, крики, жёсткое обращение.
«Она орала на детей», — рассказала мать бывшего ученика.
Стало известно, что женщину неоднократно увольняли, но восстанавливали — из-за острой нехватки учителей чувашского языка. Её уход на пенсию в 61 год тоже выглядел странно. Не из-за возраста — педагоги часто работают и дольше. Бывшие ученики предполагали: её просто перестали брать в школы из-за стиля общения с детьми.
Тревожные сигналы, которые проигнорировали
Семья погибшего мальчика была неполной: родители в разводе, отец жил в Крыму, но поддерживал связь с сыном. Именно в этих разговорах и прозвучали первые тревожные звоночки. По словам родственников, мальчик всё чаще жаловался отцу на бабушку:
«Она постоянно ругает, придирается, стала очень агрессивной».
А за неделю до трагедии он произнёс фразу, которая позже стала пророческой:
«Мне кажется, бабушка меня скоро убьёт».
Отец тогда воспринял это как эмоциональную гиперболу — возможно, следствие ссоры. Он не приехал, не вмешался. Сегодня он не может простить себе этого. На похоронах мужчина, не выдержав, спрыгнул в могилу и лег на гроб сына, отказываясь отпускать его.
Психиатрическая экспертиза: ключ к разгадке
В январе 2025 года была завершена судебно-психиатрическая экспертиза. Её вывод оказался однозначным: в момент убийства Надежда Ж. страдала хроническим психическим расстройством, не осознавала характера своих действий и не могла руководить ими. Особенно тревожным стало её собственное заявление следователям:
«Я знаю, что он вырос бы чудовищем».
Эта фраза, лишённая логики и оснований, подтверждала наличие бредовых идей. Эксперты пришли к выводу, что женщина находилась в состоянии патологического аффекта или психотического эпизода, спровоцированного, возможно, давними психическими проблемами, которые никто вовремя не заметил — или не захотел замечать.
14 февраля 2025 года Верховный суд Чувашии вынес окончательное решение. Поскольку подсудимая была признана невменяемой, уголовное наказание в виде лишения свободы к ней применено не было. Вместо этого суд назначил принудительное лечение в стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением.
«Она может представлять опасность для себя и окружающих», — пояснили в Следственном комитете Чувашии.
Это решение вызвало смешанные чувства в обществе: с одной стороны, справедливость в отношении ребёнка не свершилась в привычном понимании; с другой — система признала, что преступление стало следствием болезни, а не злого умысла.
Урок, который больно учить
Трагедия в Чебоксарах — не просто история одного преступления. Это зеркало, в котором отражаются пробелы в системе психиатрической помощи, недостаточное внимание к семейным конфликтам и игнорирование «тихих» сигналов беды. Мальчик просил о помощи — через слова, через страх, через интуицию. Его никто не услышал вовремя.
Сегодня эта история остаётся напоминанием: даже в самых «обычных» семьях могут скрываться глубокие трещины. И иногда достаточно одного неуслышанного «мне страшно», чтобы всё рухнуло.