Исаак Бабель: хроники революции
Первая половина жизни Исаака Бабеля похожа на авантюрный роман, в котором весельчак и авантюрист из Одессы пытается поселиться в столице (Петрограде) и приобретает там нужных друзей (Максим Горький).
И все-то у него удается: интересная работа и командировки, брак с дочерью богатого купца, признание читателей. Однако революционная эпоха, выпавшая на его долю, внесла свои революционные коррективы.
Октябрь и последовавшая за ним Гражданская война оказались не веселым спектаклем во имя справедливости, а кровавой драмой, где нет правых, но много виноватых, причем виноватыми зачастую оказываются те, кого еще вчера считали правыми (или левыми?).
От взгляда Бабеля не могли уйти массовые расстрелы и та жестокость, с которой бойцы только что образованной РККА насаждали революционную сознательность.
_«Повидал я в Гражданскую потасовку много унижений, топтаний и изничтожений человека как такового, но всё это было физическое унижение, топтание и изничтожение. Здесь же, под Киевом, добротного, мудрого и крепкого человека превращают в бездомную, шелудивую и паскудную собаку, которую все чураются, как чумную. Даже не собаку, а нечто не млекопитающееся»_, —писал Бабель в одном из писем.
Основываясь на собственных впечатлениях, полученных на передовой, писатель создал несколько ярких произведений (среди них сборник новелл «Конармия» и рассказ «Гапа Гужва»), которые и спровоцировали вражду между ним и рядом влиятельных в СССР людей.
Горький долго спасал Бабеля от надвигающейся на него беды, но даже он не смог противостоять Большому террору.
Алексей Максимович умер в 1936 году, и уже некому было вступиться за опального писателя. Исаак Бабель был расстрелян 27 января 1940 года.
В литературе имя писателя было реабилитировано только в 50-х годах. Первый сборник, «Избранное», вышел в 1957-м спустя год после знаменательного XX съезда.
В предисловии к книге Илья Эренбург назвал Бабеля блестящим новеллистом и стилистом. В правомерности последнего можно убедиться уже по цитатам из книг Бабеля.
— Мы оба смотрели на мир, как на луг в мае, как на луг, по которому ходят женщины и кони. «Конармия»
— Подкладка тяжелого кошелька сшита из слез. «Одесские рассказы»
— Все смертно. Вечная жизнь суждена только матери. И когда матери нет в живых, она оставляет по себе воспоминание, которое никто еще не решился осквернить. Память о матери питает в нас сострадание, как океан, безмерный океан питает реки, рассекающие вселенную... «Конармия»
— Шакал стонет, когда он голоден, у каждого глупца хватает глупости для уныния, и только мудрец раздирает смехом завесу бытия. «Конармия»
— Не верь людям. Не имей друзей. Не отдавай им денег. Не отдавай им сердца. «Одесские рассказы»
— Если у русского человека попадается хороший характер, так это действительно роскошь... «Одесские рассказы»
— Летопись будничных злодеяний теснит меня неутомимо, как порок сердца. «Конармия»
— О устав РКП! Сквозь кислое тесто русских повестей ты проложил стремительные рельсы. «Конармия»
— Человек, жаждущий ответа, должен запастись терпением. Человеку, обладающему знанием, приличествует важность. «Одесские рассказы»
— Деревня плыла и распухала, багровая глина текла из ее скучных ран. Первая звезда блеснула надо мной и упала в тучи. Дождь стегнул ветлы и обессилел. Вечер взлетел к небу, как стая птиц, и тьма надела на меня мокрый свой венец. Я изнемог и, согбенный под могильной короной, пошел вперед, вымаливая у судьбы простейшее из умений — уменье убить человека. «Конармия»
— Никто в мире не чувствует новых вещей сильнее, чем дети. Дети содрогаются от этого запаха, как собака от заячьего следа, и испытывают безумие, которое потом, когда мы становимся взрослыми, называется вдохновением. «Одесские рассказы»
— Будущее казалось никем не оспариваемой нашей собственностью, война — бурной подготовкой к счастью, и самое счастье — свойством нашего характера. «Конармия»
— Никакое железо не может войти в человеческое сердце так леденяще, как точка, поставленная вовремя. «История моей голубятни»
— Где можно достать еврейский коржик, еврейский стакан чаю и немножко этого отставного бога в стакане чаю? «Конармия»
— Возьмите с собой мои слова и начинайте идти. «Одесские рассказы»