Как далеко бы зашел прогресс, если бы Александрийская библиотека сохранилась?
GLEB SIMONOV
стихи пишу. n-e-v-e-r-t-h-e-l-e-s-s.com
Александрийскую библиотеку (далее АБ) часто представляют не только самым большим, но и единственным хранилищем знания в своем роде. Письмо Аристея, оценивая количество свитков в библиотеке, дает цифру в 500 тысяч, Геллий – в 700 тысяч, тем самым хорошо иллюстрируя склонность античных авторов к большим преувеличениям, поскольку сохранившиеся схемы помещений АБ не позволяют такому количеству свитков находиться там чисто физически, даже если бы ими было заполнено все свободное пространство до потолка. Большинство исследователей дает значительно более скромную цифру – чаще всего встречается оценка в 40-50 тысяч.
Кроме того, АБ не была ни первой, ни единственной в своем роде. Царская библиотека Ашшурбанапала, Антиохийская и Пергамская библиотеки, а также Римская библиотека на момент разорения Александрии – были как минимум сопоставимы с АБ по своему объему – не говоря уже о том, что небольшие частные библиотеки существовали на тот момент практически во всех городах Средиземноморья.
Иными словами, практически все, что было в Александрийской библиотеке, с большой долей вероятности должно было находиться и где-то еще – к тому же, что и наполнение АБ изначально происходило не за счет одного только изъятия оригиналов, но за счет создания копий, которые предоставлялись путешественникам взамен.
Далее, остается вопрос того, что же за тексты там находились, и какие именно тексты могли быть там в единственных экземплярах.
Логично предположить, что главной утратой должны были быть тексты, писавшиеся исследователями на месте и по какой-то причине не получившие копий. Такие тексты должны были бы быть связаны с непосредственным уклоном библиотеки, ее "специализацией", уж насколько этот термин применим к условиям своего времени.
Так вот, если у АБ и была какая-либо специализация, она не была связана ни с наукой, ни с философией. Из всех греческих мыслителей, чьи интересы можно было бы хотя бы отдаленно назвать в сегодняшнем смысле научными – в АБ точно работал только Эратосферн, и может быть Птолемей (но это не более чем догадка).
Большинство же специалистов, связанных с АБ, были литературными критиками – что, вообще говоря, логично, поскольку Musaeum, чьим подотделом была Александрийская Библиотека, был в буквальном смысле храмом Муз. Кроме того, 6 из 8 известных нам "директоров" библиотеки занимались в основном литературой, языкознанием и исследованием античного эпоса. Так что центральным объектом обсуждения подавляющего большинства этих 50 тысяч свитков были, с очень большой вероятностью, Илиада и Одиссея – в разных версиях и с разными комментариями.
И это действительно невосполнимая, сука, утрата. Но не та, что позволила бы роду людскому к настоящему моменту колонизировать туманность Андромеды (или сгореть в атомной войне, на ваш выбор).
Что в свою очередь демонстрирует, почему именно одни тексты выживают, а другие нет – это происходит не потому, что тексты сжигают, а потому что в какой-то момент их перестают копировать. Античные оригиналы представляют огромную ценность для археологов, но абсолютное большинство дошедших до наших дней классических сочинений выжили не в оригинальных папирусах, а в копиях средневековых монахов. То же, что оказывается потерянным – как правило, теряется не спустя тысячелетия, а вскоре после смерти автора. К примеру, раскопки близ Оксиринха подарили нам самое большое количество папирусов за всю историю археологии – включая комедию Менандра, прежде известную лишь по цитатам – но в сравнении со всем дошедшим до нас античным наследием, эта находка занимает практически незаметную часть. Тогда как большая часть сочинений Катулла пропала еще в античность, просто из-за перемены во вкусах.
Таким образом, утрата библиотеки, будучи событием во всех отношениях катастрофическим, тем не менее никак не могла повлиять на циркуляцию текстов вообще – не в большей степени, чем утрата Ленинки могла бы на каком угодно этапе ее существования лишить нас знания об электричестве, солнечной системе и колесе. Сожжение одной библиотеки, даже самой крупной, даже если бы она была единственной в своем роде – просто не способно привести к массовой амнезии у целой цивилизации.
К тому же, есть и другая причина, по которой, даже если бы Александрийская Библиотека была битком набита научными текстами, сохранность оных никак не повлияла бы на нас в технологическом плане – в античности просто не было той прямой связи между наукой и технологией, какой она представляется нам сейчас. Греки первого века от Рождества не стояли на пороге некой научно-технической революции, а положения естественной философии Аристотеля едва ли могли бы приблизить эллинов к печатному станку и тяжелому плугу. Тем более что многие, более "сложные" технологии, уже существовали к тому моменту в других частях света – и толку? Адаптация технологий так просто не происходит.
Не говоря уже о том, что утрата Библиотеки, по-видимому, не была настолько катастрофична, чтобы кто-то из современников вообще потрудился внести в анналы, когда и при каких обстоятельствах это произошло. Хотя бы в одном из четырех предполагаемых сожжений. Все дошедшие сведения были записаны спустя от 50 лет и более.
Так что вот. Мы, рядовые служители Культа Слепого Аэда, действительно можем сказать, что для нас в огне Александрии многое было потеряно.
Все остальные могут расслабиться.