Письма с древнего Юкатана

Как один и тот же ученый стал поставщиком неоценимых сведений о майя и разрушителем этой культуры, откуда взялась легенда о Континенте Му, как кабинетный ученый из аспиранта стал доктором наук за 3,5 минуты и почему за изучение древних майя можно было бояться репрессий, читайте в сегодняшнем выпуске рубрики «История науки».

Разгадка письменности майя представлялась исследователям середины XX века невозможной, ведь у Шампольона, прочитавшего египетские иероглифы, был Розеттский камень, где один и тот же текст был записан и на древнеегипетском, и на греческом. Такими артефактами ученые-майянисты по понятным причинам не располагали: часть источников уничтожили испанские конкистадоры, к моменту прибытия которых цивилизация майя уже находилась в глубоком упадке на протяжении нескольких столетий.

Письменность других американских народов также не могла стать ключом к дешифровке, даже если бы аналог Розеттского камня случайно был найден. У ацтеков она была слабо развита и представляла собой пиктограммы с небольшими фонетическими подписями, а у тех же инков в ходу были кипу — трудно представить запись, в которой одновременно сочетаются узелковая система и иероглифы. Да и жили оба этих народа в период, когда основная цивилизация майя угасла.

Важным источником информации для многих поколений исследователей культуры и языка майя стала книга Диего де Ланды «Сообщение о делах в Юкатане». Этот испанский конкистадор, священник и исследователь XVI века был вторым епископом Юкатана. Он записал много ценных сведений об их культуре, создал латинский алфавит для записи одного из майянских языков (юкатека). Однако создание алфавита шло параллельно с уничтожением иероглифической письменности.

В 1541 году, после взятия города Тихоо, де Ланда написал: «Эти люди употребляли также определенные знаки или буквы, которыми они записывали в своих книгах свои древние дела и свои науки. По ним, по фигурам и некоторым знакам в фигурах, они узнавали свои дела, сообщали их и обучали. Мы нашли у них большое количество книг этими буквами и, так как в них не было ничего, в чем не имелось бы суеверия и лжи демона, их все сожгли; это их удивительно огорчило и причинило им страдание».

Как бы то ни было, его «Сообщение» было составлено предположительно при помощи принявшего христианство представителя майанской знати На Чи Кока. Однако де Ланда и его «консультант» не поняли друг друга: испанец был уверен, что ему нарисовали алфавит, где буквы соответствуют испанским, а на самом деле полученные им значки были иероглифами, означавшими либо короткие слова, либо слоги.

Алфавит Диего де Ланда

Сокращенная копия рукописи де Ланды прославилась в XIX веке, когда ее нашел в архиве Королевской исторической академии в Мадриде французский специалист по этнографии Центральной Америки Брассер де Бурбон. Но его попытки постичь принцип письменности майя с помощью «ключа» из 27 значков и записи «я не хочу», сделанной индейцем по просьбе де Ланды что-то написать с помощью языка-оригинала, не увенчались успехом.

Зато они породили совершенно фантастическую интерпретацию в трудах воодушевленного ошибочной трактовкой оккультного писателя Ле-Плонжона, который на их основании «воссоздал» (а на самом деле просто придумал) целую легенду о Континенте Му (одна из версий истории об Атлантиде).

Однако, хотя «алфавит» де Ланды был практически единственным двуязычным источником, содержавшим элементы майянского письма, к разгадке многие годы подходили неверно, поскольку считали, что каждый значок соответствует одной букве. Конец этому (но и многим попыткам воспользоваться этим ценным источником) положил американский исследователь Валентини, выпустивший в 1880 году статью «Алфавит де Ланды — испанская фабрикация», где объявил используемые Ландой иероглифы обычными рисунками предметов.

Учитывая, что количество рукописей майя (так называемых кодексов) и по сей день составляет всего три экземпляра (четвертый, возможно, является подделкой), расшифровка продолжала оставаться сложной задачей. Удалось расшифровать цифры (благодаря календарям майя) и названия сторон света.

На основе данных со стел и памятников были определены значки («эмблемы») некоторых городов, несколько глаголов из жизнеописаний правителей («родиться», похожий на лягушку с поднятыми лапками, «прийти к власти», напоминавший голову животного с поднятой щекой). Но записываются ли эти знаки по фонетическому принципу, то есть являются буквами, как в случае с кириллицей или латиницей, или просто представляют собой некие пиктограммы, оставалось неясным.

Репродукция страниц с 47-й по 52-ю так называемого Дрезденского кодекса _Wikimedia Commons_

Немецкий исследователь Пауль Шелльхас даже опубликовал в 1945 году статью под названием «Дешифровка письменности майя — неразрешимая проблема». Именно она вызвала возмущение студента кафедры этнографии МГУ Юрия Кнорозова. Его занятия наукой были прерваны войной, часть которой он провел в окружении под Харьковом, а часть — служа по призыву ремонтником автомобилей и телефонистом.

Существовала даже легенда, что молодой ученый привез ценные книги известных немецких майянистов из захваченного Берлина, где он спас их из горящей библиотеки. Правда, сам Кнорозов рассказывал совсем другую версию: книги, заранее упакованные в ящики для эвакуации, вывезли советские офицеры.

Бросив изучение шаманских практик, которыми он был увлечен в тот период, молодой исследователь «принял вызов» Шелльхаса со словами: «То, что создано одним человеческим умом не может не быть разгадано другим. С этой точки зрения неразрешимых проблем не существует и не может существовать ни в одной из областей науки!».

Для этого Кнорозову пришлось разработать собственный метод дешифровки — метод позиционной статистики, основанный на учете частотности употребления разных символов и возвести некоторые удавшиеся примеры дешифровки древних языков до стройной теории. Ключом к разгадке послужил все тот же многострадальный текст де Ланды, который Кнорозов первым перевел на русский со староиспанского, а материалами стали три кодекса.

Сначала с помощью этого метода он определил, что язык является логосиллабическим, то есть его иероглифы означают либо слоги, либо короткие слова. При этом значки действительно соответствовали фонетическим единицам, а не были просто пиктограммами.

В ходе работы над кандидатской диссертацией Кнорозов выявил 355 различных иероглифов в известных текстах майя (в настоящее время их известно около 800). Он выделил четыре типа слогов по содержащимся в них звукам: гласный звук, гласный и согласный, согласный и гласный, согласный – гласный – согласный.

«Ключ» из «Алфавита» де Ланды давал прочтения следующих иероглифов:

che-e — слово che «дерево» в Мадридской рукописи

che-le — Chel («радуга», имя богини Иш Чель)

ki-ki — kik («шарики душистой смолы»)

ma-ma — так в Дрезденской рукописи записано имя божественного предка Mam.

Юрий Кнорозов _Wikimedia Commons_

Кнорозов догадался, что в прикрытом закрытом слоге (согласный – гласный – согласный) в конце приписывают ту же самую гласную, которая не читается, и нашел подтверждение этому в других частях текста. Далее ученый постепенно расширял и дополнял коллекцию распознаваемых знаков, добавляя все новые и новые символы. Затем он обратил внимание на повторяемость элементов в разных местах предложения и смог определить его главные и второстепенные члены, проникнув в суть грамматики языка. Путь для исследователей был открыт, оставалось только наращивать словари и трактовать тексты.

Открытие Кнорозова позже не раз оценят как гениальное: в наше время почти вся система майянистики строится на результатах работы этого аспиранта (уже не МГУ, а Музея этнографии народов СССР в Ленинграде). Однако, идя на защиту 29 марта 1955 года, Юрий сильно рисковал: его выводы опровергали сразу два постулата Энгельса о населении Центральной и Южной Америки.

Во-первых, теоретики марксизма считали, что там не существовало государств: в теории «формаций» строй майя соответствовал племенному. Во-вторых, по мнению Энгельса, письменность фонетического типа зависит от наличия государственности. Смелая работа Кнорозова дважды шла вразрез с официальной марксистской догмой.

Поэтому он ожидал худшего, скромно озаглавив диссертацию «"Сообщение о делах в Юкатане" Диего де Ланды как этно-исторический источник», чтобы не привлекать излишнего внимания. Но защита прошла блестяще: всего за 3,5 минуты Юрий так впечатлил комиссию, что ему сразу же присвоили степень доктора наук, минуя кандидатскую.

Открытие было воспринято как сенсация не только в СССР, но и во всем мире: молодой ученый, не выходя из комнаты, смог расшифровать принципы языка вымершего народа, которые многие десятилетия не могли постичь его коллеги, путешествующие по Мексике, общающиеся с племенами и знающие наизусть каждый выступ на древних памятниках.

Кнорозов проведет всю свою жизнь над дешифровкой текстов майя, аборигенов острова Пасхи, сбором культурных и этнографических сведений. Он щедро раздавал идеи и темы для диссертаций, повторяя «Я ж не осьминог» и надеясь, что их подхватят и разработают. К концу жизни метод дешифровки Кнорозова признали повсеместно: даже его коллега Томпсон, когда-то убежденный противник идеи о фонетическом принципе в иероглифическом письме майя, был вынужден признать свою неправоту.