Войти в почту

Антон Долин о фильме «Брат»

В издательстве «АСТ: Редакция Елены Шубиной» выпустили книгу самого известного кинокритика страны Антона Долина «Оттенки русского: очерки отечественного кино». В нее вошли эссе о картинах, рецензии и интервью с нашими главными режиссерами от Киры Муратовой до Андрея Звягинцева. Мы публикуем отрывок о фильме «Брат» Алексея Балабанова.

>> Что было модно в 1917 году

К 20-летию «Брата»

Данила Багров, с его неловкой ухмылкой, в его свитере грубой вязки из сэконд-хэнда, с пистолетом за поясом, — наш брат. Наш единственный и главный герой. Трюизм, да еще и коварный: стоит всмотреться в фильм и вслушаться в то, что говорит Данила, как усомнишься в этой вроде бы привычной самоидентификации. Во всяком случае, вряд ли он был братом Сергею Бодрову, сыгравшему его (лучшую в карьере) роль, или Алексею Балабанову. Кто был ему родным, так это киллер — циничное и жестокое, хотя, несомненно, колоритное и обаятельное чудовище в безупречном исполнении Виктора Сухорукова. Так мы с Данилой братья или не братья? И есть ли тут, чем гордиться?

>> Рената Литвинова: «Петербург убивает, но делает поэтом»

За эффект этой близости, почти родства, зрителя с персонажем отвечает фильм: главный, если не единственный, за все 90-е, исчерпывающе описавший и резюмировавший то переломное десятилетие. И конечно, главный для Балабанова. В нем нет еще открыточной лубочности «Брата 2» и жестокого гиньоля «Груза 200», но уже не пахнет эзотерической задумчивостью «Счастливых дней» и «Замка». Зато есть то, что Балабанов позже определит термином «фантастический реализм», где неприкрашенная документальность граничит с крайней условностью. Жесткий, четкий, лихой, откровенный, наивный, поэтичный, музыкальный, не содержащий ни одного лишнего кадра или слова. С потрясающей актерской работой, своей органикой и энергией, выходящей далеко за пределы понятия «актерская работа», — как у де Ниро в «Таксисте» или Юппер в «Пианистке». Идеально отвечающий определению «шедевр».

Я сам слушал “Наутилус Помпилиус”, как слушает его Данила. Для меня это была первая рок-группа, под ее музыку мои ровесники и друзья наблюдали крушение СССР. Горькие и емкие стихи Ильи Кормильцева, отчаянный хрип Вячеслава Бутусова врезались в память надолго. Не случайно, когда герой фильма идет на концерт «Наутилуса», со сцены он слышит «Хлоп-Хлоп» (единственную их песню советского периода, звучащую со сцены!): «Нас выращивали денно, мы гороховые зерна…» Брат Данила — горошина, выпавшая из общего потока и оставшаяся в одиночестве. Так себя в те времена ощущал, наверное, любой.

И точно — многие. Данила дембельнулся, обратно в армию и на войну ему не хочется. Что он делал там, в Чечне, узнать невозможно. «В штабе писарем отсиделся», — шутит он сам, но ведь явно шутит: иначе не мог бы так метко стрелять, так хладнокровно убивать. Он вообще не хочет назад в систему, унаследованную от проржавевшей империи. Зовут в милицию — отказывается, из родного городка, где еще помнят его отца-зэка, уезжает. И оказывается в Петербурге. Не родном и для Балабанова городе, но важнейшем из тех, что он описал.

Мы могли слушать или не слушать «Наутилус», побывать в армии или нет, провести свою юность в Питере или другом городе. Все равно мы сразу узнаем этот мир, сочетающий распад рухнувшего государства и расцвет выросших на руинах сорняков, эстетскую красоту и грубейшее уродство, провинцию и столицу, бандитов и рокеров, люмпенов и «малиновые пиджаки». Кто же он, пришедший сюда из ниоткуда Брат? Его явление в начале фильма совпадает со съемками клипа на песню того же «Наутилуса» «Крылья»: песня о падшем ангеле, сброшенном на землю. Данила —в переводе «Бог мне судья», не случайно же, —то ли карает нечестивых, то ли хранит жизни тех, кого взял под свое крыло. Явно посланник высшей воли, в которой сам разобраться не успел.

Данила Багров родной нам. Его растерянность, простодушие, безжалостность — наши. Он — человек, выпавший из контекста, живущий в пору больших перемен, но переставший чувствовать Историю. Он стреляет на поражение потому, что не хочет быть поражен в правах. Но в чем именно его права, знает нетвердо.

Ему необходимы близкие, а их нет. Он ищет родных, но не находит. Или находит в них совсем не то, что искал. Герой дебютных балабановских «Счастливых дней» был бездомным, потерявшимся. Землемер в «Замке» искал себе новый дом: Балабанов с Сергеем Сельяновым не побоялись дописать Кафку. Данила идет дальше. Не растеряв себя, пытается дойти «до самой сути». Но не может. С войны —до родного Приозерска, оттуда —до Петербурга, оттуда (мы знаем) до Москвы, потом до самой Америки, откуда, всем ветрам назло, вернется обратно домой. Движение по кругу. Он, как герой гумилевского стихотворения, «сильный, злой и веселый». Как Иванушка из русской сказки, дурачок, но умнее всех

У Ивана-дурака всегда были старшие братья, отъявленные негодяи. Вот и ответ на вопрос о том, почему Данила так прикипел к брату-предателю. Все равно иного дома, кроме брата, у него нет. Балабанов берется за обжигающе опасную тему «русского».

«Это кровь твоя», —говорит Даниле мать, показывая фотографии старшего Витеньки и отправляя мальчика-ветерана к нему в Петербург. А там, в столице утопической и не сложившейся нашей Европы, за какую кровь ни схватись —чужая. Здесь звучат ключевые хлесткие фразы: «Я евреев как-то не очень» (к чему? евреев в фильме вовсе нет) и «Не брат ты мне, гнида черножопая».

Реакция на стресс: вокруг французская речь и американская музыка, бандиты чеченские, единственный союзник оказался немцем, а брат —Татарином. Кличка такая. Интересно, что обе одиозные реплики, произнесенные с разницей в пять экранных минут и вошедшие в фольклор, потом отзеркалятся. Выяснится, что Данила заодно «вообще-то, режиссеров не очень», а фраза «не брат ты мне» будет в следующий раз сказана чисто русскому Павлу Евграфовичу, мерзавцу-мужу кондукторши грузового трамвая Светы.

Данила готов грудью встать на защиту своих и отталкивает чужих, ради этого ему не жалко умереть или убить. Его старания ничем не увенчаются. Наниматели и конкуренты будут стараться его убить, возлюбленная прогонит, брат заложит.

«Брат» — то ли трагедия, то ли комедия одиночества героя, который мечтал о родных, а оказался со своим пистолетом на Лютеранском кладбище в компании немца, да еще режиссера, который его до смерти боится. Интересно, боялся ли Балабанов своего героя?

Щемящая нота, казалось, крепкого жанрового фильма и превратила его в сенсацию, которой он кажется по сей день. Этим первый «Брат» так отличается от бойкого патриотического лубка «Брата 2», герой которого не был таким растерянным и трогательным: он точно знал, в чем правда, а в чем сила. Этот Данила — не знает. Он будто предчувствует, что вот-вот наступят новые времена, в которых не останется места ни для автора, ни для актера. А героя присвоят и обзовут своим братом тривиальные воры из банды Круглого, что безуспешно пытались его завалить в фильме. На самом деле у Данилы Багрова не было никаких братьев. Он такой был один.