Кот Скрипаля: «Все умрут, а Скрипаль останется!»

Все чаще слышу про Россию. Там остались дочка, гречка и подвалы Лубянки. По первым двум хозяин очень скучает. По третьей как-то не очень. Хорошо, что сегодня прилетает Юля, дочка. К тому же, она привезет гречку. Про гречку и Россию мне рассказывала Муська – ее хозяин привез с собой из Москвы. Но психованное животное недавно почему-то сбежало. Хотя кому б так жилось! Все время при хозяине, у его гостей под ногами путается, уши греет. А мне – уходи, ты линяешь! А чего б не линять, если ты перс, а не какая-то беспородная дворняжка?

Хозяин с Юлей позавтракали гречкой и уехали. Что-то обсуждали, меня выгнали, чтобы не пылил. К вечеру так и не вернулись. Я пытался открыть дверь, исцарапал всю ручку, сломал коготь. Два часа зализывал лапу. Хозяева так и не появились, календарь переворачивать некому. А есть хочется. Доел гречку. Принес немного свинкам. Но они хотят пить. Пришли какие-то люди. Выглядят, как космонавты из кино. Глухо бубнят про яд, отравление и токсичность. Похоже, с хозяином беда. А, вот еще заходят. Наверно, это тоже космонавты, только русские. Они без скафандров. Я по телеку видел, что русские космонавты – они только в ушанке и с водкой, даже на орбите. У этих ушанок нет, но ходят так же важно, собирают какие-то вещи, фотографируют. Может, русские правы – зачем скафандры, если можно без них? Эй-эй! Я здесь! Я же это, свидетель! Ну ладно, если не свидетель, то улика. И свинки – улика. Две штуки. Смотрят косо, ходят кругами. «Тут еще кот», «что будем делать?», «надо что-то решать». Не решили, ушли. Перед этим забрали все остатки гречки. Тоже, видимо, любят. День, ночь, день, ночь. Страшно хочется пить. С трудом отрываю кран на кухне и лакаю затхлую воду. Свинки почти не двигаются. Если не смогу найти еды, придется съесть.

День, ночь, день, ночь. Свинки умерли. Кажется, в один день. День, ночь, день, ночь. Снова космонавты. С переноской. Вот оно! Вспомнили! Я в бешенстве, но рад. Я помогу расследовать преступление века. Я же свидетель, я же улика. И еще я рад, что с хозяином и его дочкой порядок. Эти, в скафандрах и без, говорят – нормально у них все со здоровьем, скоро выпишут. Наверно, не такой страшный этот яд, как боялись. Зачем-то откручивают ручку с входной двери. А раньше нельзя было? Они же сами ее заполировали до блеска во время первого обыска. Говорят, что в доме обнаружены следы какого-то новичка. Вранье. Никого тут кроме этих космонавтов не было. Переноска жесткая, чужая, воняет. Космонавты говорят, что будут сносить дом. Типа там все смертельно отравлено и страшно опасно для любого живого существа. Одна минута – и ты труп. Недоумеваю. Приехали куда-то. Все чисто, противно пахнет ничем. Люди мрачно смотрят в мою сторону. Наверно, это и есть знаменитые британские ученые. Сейчас они узнают всю правду. С моей помощью, конечно. Подходят. Со шприцем. Наверно, анализы брать будут. Ведь если дома был яд, я его больше всех нахватался. Я еще и ручку двери сдуру облизывал. Кровь, наверно, брать будут для исследования. Надо потерпеть. Что это? Они не берут. Они вкалывают. Все плывет. Мне страшно. Я же свидетель, я же улика! Вот оно что…

Через мутную удушливую вату слышу, как будто издалека, такой добрый, такой манящий голос на чужом, но сердцу понятном языке: «ты беги», «через всю Британию в туннель», «нырни в подвал Лубянки милой», «тебя чекисты сохранят», «скажет тень Дзержинского: «Не смей!» Так закончилась одна из девяти жизней верного персидского кота Нэша Ван Дрейка. И начались восемь других, которые пройдут в надежных подвалах Лубянки, в теплых руках полковника, который пахнет почти как бывший хозяин – только как-то лучше, чище. Кстати, полковник говорит, что Муся не была их шпионкой. Видимо, просто терлась при хозяине, услышала, что мы накануне грандиозного шухера, и решила унести лапы, избежав крематория. А нас со свинками, значит, хозяин принес в жертву. Одно слово – предат… а, не, стоп. Полковник говорит, новые вводные – Скрипаль нам больше не предатель. Россия не имеет к нему претензий. Ну, пусть с ним. Мои восемь длинных счастливых жизней будут посвящены тому, чему и должны посвящаться годы котов – улучшению мира и борьбе с вредителями. Внутренними и внешними. Полковник говорит, такие, как я им нужны. Кровавые псы режима с их дремучим охранительством тут не в чести. Сейчас время мягкой, а в моем случае, – пушистой силы. А я пока обвыкаюсь и вспоминаю обрывки фраз и историй, подслушанных у Скрипалей. И того человека, о котором говорили в доме бывшего хозяина. Человека звали Муаммар Каддафи, и был он главой целой страны. Благополучной и богатой. Настолько богатой, что вроде как дал он 50 млн евро другому человеку, который тоже хотел стать главой благополучной и богатой страны. Его звали Николя Саркози. Выборы были в 2007 году и Саркози их выиграл. А в 2011 году Саркози начал войну против Каддафи. Как говорилось у нас на кухне, чтобы не возвращать долг. Вроде как 50 млн евро это очень много, и проще разбомбить всю Ливию и уничтожить кредитора, чем возвращать. Но, казалось, бы, нам-то что с того? Как Франция и Ливия связаны со Скрипалями, благословенной Великобританией и этим новичком? Деньгами. Всегда деньгами. Еще когда я верил, что с хозяином случилась беда, наши английские власти объявили, что выдают ордера на арест «российского имущества сомнительного происхождения». А Тереза Мэй, премьер-министр, собирается заморозить российские государственные активы. А как только бывший хозяин, «живой и невредимы», вышел из больницы, местный парламент зачитал доклад с неприлично откровенным названием «Золото Москвы». Вот это-то золото, как говорит полковник, и не давало покоя моему бывшему гостеприимному краю. Российские бизнесмены инвестировали в Великобританию миллионы евро. И эти миллионы ничуть не хуже тех, что Каддафи мог инвестировать во Францию. И эти миллионы, похоже, так же хочется оставить там, где они сейчас работают – в Соединенном королевстве. И прибыль оставить там же. И право собственности поменять. Арестовать, экспроприировать, конфисковать. Главное – не отдавать, не возвращать. Поистине, времена настают сугубо вегетарианские. Еще семь лет назад ради чужих миллионов пришлось уничтожить целую страну с ее гражданами и главой государства. А теперь, чтобы отжать чужие активы, хватает пары кадров из больницы, спиленной лавки и убитого кота. Спасибо цифровому веку, когда изображать жертву дешевле и проще, чем действительно ее приносить. Жизнь, невольно отданная за Россию, может многому научить. Ну что ж, буду делиться с вами, как мы боремся с вредителями. Пепел Нэша стучит в ваши сердца…