«Конклав» с Рэйфом Файнсом: не забывай сомнения свои

В российском прокате идет политико-религиозный триллер «Конклав» Эдварда Бергера, экранизация бестселлера Роберта Харриса об интригах, сопровождающих выборы папы римского. У картины с Рэйфом Файнсом и Стэнли Туччи есть все шансы повторить успех предыдущего фильма режиссера «На Западном фронте без перемен» в предстоящем наградном сезоне. Рассказываем, почему кино может всерьез претендовать на «Оскар» и его не стоит пропускать.

Словно частный сыщик, декан коллегии кардиналов Томас Лоуренс (Рэйф Файнс) идет по улицам Рима, сжимая в руках бирретту, традиционный головной убор священников. Он поднимается в покои скончавшегося папы римского, чтобы с другими кардиналами провести прощальный обряд.

На плечи Лоуренса также сваливается задача организовать выборы нового понтифика — конклав. 108 кардиналов со всего мира собираются в Сикстинской капелле дважды в день и голосуют за своего кандидата. Эта драматичная и закрытая процедура может длиться бесконечно долго, пока кто-то из кандидатов не соберет две трети голосов.

Из всех кардиналов явными фаворитами выступают поддерживаемый Лоуренсом беззубый либерал Беллини (Стэнли Туччи), консерватор из Нигерии Адейеми (Лусиан Мсамати), ярый итальянский националист Тедеско (Серджо Кастеллитто) и ушлый канадец Трембле (Джон Литгоу). Но и сам декан коллегии после своей впечатляющей речи о сомнении как о краеугольном камне веры невольно вступает в политическую гонку.

При этом Лоуренс испытывает если не кризис веры, то недоверие к церкви как институту. Поэтому он, кажется, чуть ли не единственный, кто действительно не желает стать понтификом. Но, как сказал Беллини, каждый из кардиналов хоть раз да придумывал себе папское имя.

Проблем Лоуренсу добавляет слух о том, что перед смертью понтифик уволил Трембле. Последний, конечно, всё отрицает, и прямых доказательств нет, но вскоре герой Файнса узнает о компрометирующем отчете. Здесь Файнс примеряет на себя роль детектива — но нужен ли церкви еще один скандал?

Вдобавок беспокойную атмосферу усиливает приезд таинственного кардинала Бенитеса (Карлос Диез), служившего в курии Афганистана. Почему папа возвел его в духовный сан втайне от всех? Есть ли у него политические амбиции? Или он святой, призванный Богом направить Римско-католическую церковь по верному пути?

Даже из сухого описания становится понятно, что перед нами камерная и местами клаустрофобическая драма.

Еще бы: кардиналов полностью отрезают от внешнего мира, у них забирают технику, а в Апостольском дворце закрывают оконные ставни. Большая часть действия происходит именно в темных коридорах и залах.

Выверенные диалоговые мизансцены напоминают параноидально-политические триллеры «Вся президентская рать» и «Заговор „Параллакс“» Алана Дж. Пакулы, а не «12 разгневанных мужчин», как пишут некоторые. Иными словами, «Конклав» не имеет практически ничего общего с театром. Бергер, как бывший телевизионщик, человек визуальной культуры — его интересуют выверенность композиций и атмосферность.

Скоро рассвет, выхода нет: 10 триллеров в замкнутом пространстве

Особенно любопытно, как скрупулезно режиссер воссоздает церковные ритуалы. Это действительно дает представление о том, как устроены тайные выборы. Зритель из раза в раз наблюдает, как пожилые кардиналы заполняют бюллетени, подходят к серебряной урне, произносят клятвы. Крупным планом Бергер показывает не менее «богатые» символические детали — например, как сбивают «печаток» с перстня, снятого с покойного папы.

Также Бергер старается избегать клише, сформированных фильмами о Ватикане. В «Конклаве» вы не увидите толпы людей у резиденции папы римского или каких-либо туристических видов Рима. Но режиссер справедливо не смог удержаться от акцента на фреске Микеланджело на алтарной стене Сикстинской капеллы. К слову, которую полностью воссоздали на итальянской студии «Чинечитта».

Лоуренс обращает внимание на сцену Страшного суда, где изображен проклятый человек, схватившийся за лицо, но не оказывающий сопротивления, когда падшие ангелы затаскивают его в преисподнюю. Очевидно, этот фрагмент выражает духовное смятение возгордившегося Лоуренса, но также и общее положение католических священников на конклаве, а может, и вообще.

Однако в остальном символизм Бергера слишком уж прямолинейный, даже непреднамеренно комичный.

Как еще воспринимать сцену, в которой луч света после теракта — а во время конклава в крышу здания прилетает бомба, напоминание о внешнем мире — озаряет залу Сикстинской капеллы? Или вспомним грубый, неуклюжий финал — как будто авторы оправдываются за то, что в фильме из всех женщин реплики были только у героини Изабеллы Росселлини.

Впечатление также смазывает простецкий пафос картины. Универсальные гуманистические проповеди «за всё хорошее против всего плохого» смотрятся неуместно на контрасте с выверенной технической частью фильма. Можно сказать, что достоинства режиссуры особенно отчетливы, когда Бергер работает исключительно на территории жанра, — развлекать и увлекать у него получается, — но с большими смыслами и идеями он словно корова на льду.

Так или иначе, немец стал настоящим голливудским режиссером. Теперь об этом можно говорить с полной уверенностью.