Не только боди-хоррор, Что смотреть после «Субстанции»

«Субстанция» режиссера Корали Фаржа вошла в число главных премьер уходящего года. Боди-хоррор можно посмотреть в онлайн-кинотеатре Okko. Помимо актуальных тем идентичности и феминности, картина подсветила интерес к жанру телесного ужаса. Кинокритик Андрей Гореликов, составил список фильмов, который поможет понять «Субстанцию» чуть больше. В материале он ссылается не только на собственный опыт, но и на интервью Корали Фарж для онлайн-сервиса с обзорами фильмов Letterboxd.

Дэвид Кроненберг

Говорим «боди-хоррор» — подразумеваем «Кроненберг». Действительно редкий случай, когда один режиссер застолбил за собой целый поджанр. Может, тема исчерпывается слишком быстро — впрочем, это опровергает как успех той же «Субстанции», так и нестагнирующая карьера Кроненберга. К мутациям телесным и, уже как следствие, душевным режиссер обратился еще в первых своих фильмах, «Бешенство» же закрепило тенденцию.

Молодая пара попадает в аварию на мотоцикле, девушка сильно обгорела. К счастью, рядом оказалась клиника пластической хирургии, где специалисты нарастили героине кожу инновационным методом. Пересаженные клетки превратились в нечто пострашнее новообразований: под мышкой у несчастной появилась вторая вагина с острым жалом, которым женщина с проснувшейся дикой жаждой крови «кусает» похотливых мужчин. Философские образы отторжения от телесности накладываются на мотивы зомби-хоррора и пандемии, также ставшие пророческими. Характерно, что в главной роли в «Бешенстве» снялась суперпорнозвезда десятилетия Мэрилин Чэмберс.

«Муха» — эталонный фильм в творчестве Кроненберга, крайне схожий с «Субстанцией» уже на уровне не только концепций, но и фабулы. Впрочем, есть и принципиальные различия: во-первых, герой здесь мужчина, во-вторых, он не покупает «лучшую версию себя», а создает самостоятельно в результате своих научных трудов. Поверхностно «Муха» наследует классике жанра с ее темой научной угрозы: неудивительно, ведь это ремейк фильма 1950-х.

Доктор Брандл мечтал стать сверхчеловек, но после неудачных экспериментов превращается в странное насекомое с мушиными чувствами и нравственностью. В конце фильма муху можно только убить — даже не из жалости, а из брезгливости. Кстати, «научная» часть истории еще менее правдоподобна, чем в «Бешенстве». Как и другое кино Кроненберга, она не про фантастическое, а про инстинкт, плоть, секс и тлен.

Романтические предтечи

Монстр, вызывающий жалость, — персонаж более древний, чем кино. На экранах он возник не меньше столетия назад. Легендарный Призрак оперы явился в позднеготическом романе Гастона Леру и быстро добрался до Голливуда. Это история о романтическом отверженном, телесном и моральном «уроде», которому нет места среди людей, но которому не чужда любовь, страсть к музыке, искусству и шоу-бизнесу. В финале Призрак замирает перед разъяренной толпой, будто на сцене, и в «Субстанции» есть похожий эпизод.

По сюжету свою жуткую внешность, доводящую до обморока обывателя тех невинных лет, Призрак, он же Эрик, получил при рождении. Для экрана ее вылепил американский режиссер, актер и гример немого кино Лон Чейни. Он был главным «монстром» тогдашнего Голливуда, традиционно сам придумывал себе грим и стал предшественником всех мастеров по спецэффектам будущего кино. В «Призраке оперы», впрочем, вообще было много новаторского: цветной эпизод на балу, а затем озвучание первоначально немой картины.

После смерти Чейни ведущей звездой американского хоррора стал актер Борис Карлофф. Прославился британец со «славянским» псевдонимом в Америке после выхода фильма «Франкенштейн». А что такое «Франкенштейн», если не боди-хоррор? Снова пресловутый ученый с комплексом демиурга творит живое из мертвой материи, и это творение начинает развиваться по собственным законам. Причем части кадавра, собранного из фрагментов разных трупов, порой во вражде друг с другом.

Монстр в воплощении Карлоффа, не просивший о существовании, но брошенный в мир и преданный, безусловно, не только пугал, но и внушал сочувствие. Особенно когда в продолжение картины «Невеста Франкенштейна» у него появилась подруга. «Разве не брат я тебе», — как бы вопрошает и упрекает герой и породившего его на лабораторном столе Франкенштейна, и нас, зрителей. Он настолько полюбился нам и пробыл на экране так долго, что почти одомашнился. Скоро новая версия монстра предстанет во «Франкенштейне» Гильермо дель Торо. Заодно можно заметить, что прошлогодний хит Йоргоса Лантимоса «Бедные-несчастные» неуловимо схож с «Субстанцией» и также вдохновлен «Франкенштейном».

Иконы научной фантасти

Спустя полвека после ранних экспериментов Universal голливудская фантастика, хоррор и спецэффекты сильно продвинулись, а собственно боди-хоррор сформировался в отдельное направление. Параллельными канадскому эстету Кроненбергу путями следовали молодые авторы блокбастеров Джон Карпентер и Ридли Скотт. Первый, как и Кроненберг в случае «Мухи», вдохновился фантастическим трэшем из 1950-х под названием «Нечто из иного мира», и его версия стала каноном.

«Нечто» — рассказ об исследователях на полярной станции, которые нашли останки летающей тарелки, а затем ее обитатель нашел исследователей. Незнакомая и, видимо, бесформеная инопланетная особь стала порабощать тела членов экспедиции, подчиняя также их волю, как ультрапаразит. Тварь не пощадит даже собачку — спустя 40 лет это всё еще кино не для слабонервных. Дать отпор пришельцу способен только хладнокровный Курт Рассел, и то не факт. Конечно, это история не только об ужасах телесного, но и о воскресшей паранойе холодной войны.

Если человеку не пришлось встретиться с инопланетным злом на Земле, уж наверняка повезет найти его в глубинах космоса. Так случилось с экипажем звездолета «Ностромо», который в основном состоял не из ученых. Тем легче Чужому оказалось пожрать героев по одному. Кроме, разумеется, непобедимой Эллен Рипли. Однако с первой ее локальной победы над космическим чудищем всё только началось — сегодня в «чужой» вселенной девять фильмов, сериал, игры, и конца этому не видно.

Среди создателей «Чужого» почетное место занимают не только Ридли Скотт и сценарист Дэн О’Бэннон, но и художник Ханс Гигер, стремившийся к дизайну существа живого и максимально нечеловеческого. Парадоксально насекомоподобный монстр приближен к человеку (тем сильнее пугая) — в его формах есть некий извращенный эротизм, а появляется Чужой как бы рождаясь из захваченного человеческого тела. В конце концов самой Рипли придется по-своему породниться с инопланетной жизнью.

«Робокоп» — другой принципиально важный фильм фантастики 1980-х, который дал старт собственной франшизе, но оригинал остался непревзойденным. Снял «Робокопа» голландец Пол Верховен, который увлекался в то время темой кибернетической антиутопии. Центральная фигура фильма — снова оживленный наукой мертвец, убитый полицейский, в котором от человеческого осталось лицо да обрывочные воспоминания. В остальном Робокоп является идеальным автоматом, машиной для убийств и псом закона.

По тем временам потрясающий визуальный облик киборга, наглядное единение машины и плоти, повлиял на весь визуал фантастики и опосредованно на «Субстанцию», что отметила французский режиссёр Корали Фаржа. Верховен сделал в Америке еще один фантастический эпик, «Звездный десант», где плотское и жуткое спроецировано на инопланетных монстров, мало уступающих Чужому.

Дэвид Линч

Еще один дебютант странных 1970-х, рижессер Дэвид Линч начал с загадочного боди-хоррора «Голова-ластик», у героя которого рождается завораживающе отвратительный младенец. Говорят, тайна производства монстрика на экране до сих пор не раскрыта. Линча же пригласили снимать «Дюну», над проектом которой прежде работал в качестве художника Гигер. Именно его эскизы к «Дюне» пригодились «Чужому». Версия Линча вышла не очень удачной, зато до этого он снял ещё и «Человека-слона», на который ссылается в интервью Фаржа.

История в фильме, восемь раз номинированном на «Оскар», основана на реальных событиях, особенно в сравнении с иными работами Линча. Страдавший «синдромом Протея» Джозеф Меррик действительно жил в XIX веке и был экспонатом циркового шоу для любителей смотреть на уродства. Разумеется, деформированный герой «Человека-слона» провоцирует в нас не страх, но слезы. Напоминая о картинах раннего Голливуда, фильм снят в черно-белых цветах, а также может похвастать классическим сложным гримом ручной лепки. Кстати, нелегко отмахнуться от того факта, что сыграл Меррика Джон Хёрт, годом ранее изобразивший первую жертву Чужого.

Со временем Линч осознал, насколько головоломки эффективнее в деле устрашения, чем телесные страшилки, хотя элементы последних продолжал использовать, например, в «Твин Пиксе». Но предшественником «Субстанции» не в меньшей степени, чем «Человека-слона», можно считать «Малхолланд Драйв», гипнотический сказ о фабрике грез. Молодая актриса и ее двойник; расщепленное сознание тонет в дереализации; голливудская красота грозит обернуться кошмарным сном. В обоих фильмах есть спектакль страха на сине-красной сцене и залитые морочным ослепительным светом пустынные улицы Лос-Анджелеса, на которых средь бела дня таится монстр.

Стивен Кинг

В «Бешенстве» Кроненберга, с которого мы начали, героиня проходит после очередного убийства мимо кинотеатра с постером «Кэрри» Брайана Де Пальмы. Это был большой хит 1976 года и первая киноадаптация Стивена Кинга. Кульминация «Субстанции» явно ссылается на финал «Кэрри» и в колористическом, и в драматургическом решениях. Кроме того, в обоих случаях речь идет о девушках, которые хотели быть любимыми и красивыми, но оказались отвергнуты всеми: кошмар воистину неизбывный.

В «Кэрри» важен открывающий фильм эпизод, так сказать, бытового боди-хоррора: главная героиня напугана первыми месячными. Они приходят аномально поздно, а девушка, воспитанная полубезумной матерью, о явлении ничего не знала — немудрено сойти с ума от страха. Всё происходит в школьной душевой, и одноклассницы, почуяв кровь, набрасываются на жертву.

От слишком плотского обратимся к хоррору психологическому, рассказывающему о мертвых душах. Визуальные переклички «Субстанции» с «Сиянием», возможно, наиболее очевидны: ковры в коридорах телестудии, студийный же туалет, даже ракурс превращенной героини у двери ванной. Может быть, не случайна и геометрическая невыносимость некоторых пространств в кадре, но на содержательном уровне, кажется, экранизация Стивена Кинга Стэнли Кубриком сильно отличается.

Впрочем, оба фильма ужасов можно посмотреть как истории о роковом превращении в широком смысле. Или о том, что «злой двойник» неотделим от каждого из нас. Как учит нас психоанализ, «я» возникает одновременно с «другим», тогда же рождается чувство жуткого, которое эксплуатирует искусство. И Кубрик, и Фаржа ссылаются на жуть схожими маркерами — цветовыми, композиционными, даже музыкальными: саундтрек Рафферти порой ассоциируется с работой Уэнди Карлос и фрагментами мелодий Пендерецкого в «Сиянии». Завершая же разговор о Кинге, напомним, что в одном и том же 1983 году Карпентер снял по книге писателя «Кристину», а Кроненберг — «Мертвую зону».

Аниме

Боди-хоррор, боди-трансформации, эротика мутации и подобные сюжеты неотделимы от вселенной аниме. Коротко описать все открытия японского жанра здесь невозможно, выделим хотя бы «Акиру». Культовое полнометражное аниме Кацухиро Отомо, как и многие фильмы в нашем тексте, создано в 1980-е, но смогло остаться современным и уникальным визуально и концептуально. Действие разворачивается в постъядерном Нео-Токио, телесные и внетелесные превращения персонажей связаны с экспериментами в правительственных лабораториях. Важно, что главные герои «Акиры», что типично для аниме, — подростки. Метаморфозы тел воспринимаются ими, естественно, гротескно и необратимо: пубертат ведет их к превращению в сверхчеловеческую биомассу, грозящую уничтожить весь мир.

И напоследок — к другому концу спектра аниме, от боевой фантастики для мальчиков к романтическому триллеру про девочку-айдола. Дебют японского режиссера Сатоси Кона фильм «Истинная грусть» можно считать прекурсором и позднего Линча, и «Субстанции». Это рассказ о юной певице и актрисе, чью личность пытаются украсть, а фильм, где она снимается, подозрительно совпадает с реальностью. Снова двойники и отчуждение тела, снова сексуальный кошмар под камерами на сцене. Отсылки к «Персоне» Бергмана смешаны с темой современных технологий. В конце героиня подмигивает своему отражению: «Вот настоящая я!» — счастливый конец, который не достался «Субстанции».

«Мегалополис». Что зрителям покажут в новом фильме Фрэнсиса Форда Копполы