«Гранд тур»: чем удивит зрителей черно-белый фильм португальского режиссёра Мигела Гомиша
Новая работа португальского режиссёра Мигела Гомиша, склонного к смешению жанров, вышла в отечественный прокат. «Гранд тур» удостоен награды за режиссуру в Каннах в прошлом году. «Рамблер» рассказывает, как в фильме любовная история сопрягается с документальным путевым очерком.
Посмотреть двухчасовую португальскую чёрно-белую авторскую драму — задача, которая неподготовленного зрителя может и напугать, но слишком бояться не надо. Мигел Гомиш оправдывает репутацию экспериментатора, но, в отличие от многих европейских Авторов, настроен к публике вполне доброжелательно. Его фильмы человечны, герои и сюжеты узнаваемы, хотя полны недосказанностей. «Гранд тур» — не исключение. Сам режиссёр несколько лукаво определяет свои работы как музыкальные комедии. Здесь действительно поют, порой танцуют.
А еще шутят: вот в капитанской каюте за обедом аристократы брезгуют капиталистом, капиталист признаётся в любви романтической героине, затесавшийся в компании певец разражается арией, а в трюме мычат коровы. Но комедия это, конечно, примерно в том смысле, в каком комедией Чехов называл «Вишнёвый сад».
Сюжет «Гранд тура» элементарен: британский колониальный чиновник в Бирме (Мьянма) Эдвард (Гонсалу Уоддингтон) пускается в бега накануне приезда своей невесты Молли (Кристина Альфайате). Он и не находит в себе сил жениться, и не может избавиться от возлюбленной. Его путь — через Таиланд, Вьетнам, Сингапур, Японию, Китай. Молли, получив в Рангуне письмо с объяснениями, не удовлетворяется ими и пускается вслед за женихом. Хотя путешествие становится всё опаснее, а руки Молли просит, вероятно, более достойный мужчина — американский торговец скотом (Клаудиу да Сильва), — прежде легкомысленная англичанка идёт к своей цели, словно одержимая.
Гомиш рассказывает в интервью MUBI, что позаимствовал фабулу из книги путевых очерков Сомерсета Моэма «Джентльмен в гостиной», в которой писатель пересказывает услышанную где-то в Азии байку. Возможно, режиссёр не знает, что ещё до «Джентльмена в гостиной» Моэм использовал анекдот в рассказе «Мейбл» с подзаголовком «Женщина, которая не понимала намёка». Проходная шутка английского юмора так или иначе превратилась у Гомиша в лирическую поэму.
Гранд туром называли познавательные путешествия богатых англичан в колониальных Индии и Юго-Восточной Азии. Португальский режиссёр (а надо помнить, что как раз португальцы были первыми колонизаторами тех земель, вплоть до Японии) без комплексов повторяет путь своего Эдварда, запечатлевая на собственную камеру ориентальную экзотику. Редкие цветные вставки с тайским представлением кукольного театра, трафик, бары, уличные музыканты, мутные воды обрамляют рассказ Гомиша.
Притом китайские сцены из-за ковида пришлось режиссировать удалённо, на месте работали специалисты из КНР. Кино сегодня стало таким глобальным, как и не снилось Британской империи. «Гранд тур» совмещает снятые в павильоне истории Эдварда и Молли из начала XX века и документальные кадры Азии века XXI. Для Гомиша такое соединение вполне естественно: пусть современные китайцы поют в караоке, современные вьетнамцы рассекают на мопедах, а за кадром на разных языках рассказывается будто бы старая история. Действие картины протекает в неком безвременье Востока, в его вечном напряжении с Западом.
Внезапное и внешне бесцельное бегство Эдварда по стратегическому региону 100 лет назад властям должно было показаться подозрительным. Поэтому в Японии героя догоняет некая пожилая леди из спецслужб и объявляет, что молодому человеку здесь не рады. Заметим, что шпионом был как раз Сомерсет Моэм, причём работал как в Азии, так и в России — писательству профессия не мешает. Но в Эдварде мы бы здесь ошиблись: его действительно ведёт в неизвестность Востока только любовь.
Для Гомиша «Гранд тур» продолжает темы его фильма 2012 года «Табу», где рассказывалось о любви в колониальной Африке. В картине был пролог о путешественнике, которого преследует призрак погибшей жены. И для «Табу», и для «Гранд тура», и большинства других фильмов португальского режиссёра характерна двухчастная структура: одна история, затем вторая. Переключение вымысла и документальности навевает ассоциации с работами Вернера Херцога, чьё действие также нередко связано с бывшими европейскими колониями. Русскому же зрителю эксцентричность героев фильма, туманные детали, почти оперное многоголосие и незавершённость сюжетных линий может напомнить работы режиссеров Кире Муратовой или Рустаме Хамдамове. Но прежде всего Гомиш, конечно, похож на самого себя.
Большинство современных фильмов представляют собой как биографии реальных, так и вымышленных, но похожих на невыдуманных личностей. С исследованием травмы, моралью и желательно социальным комментарием. Гомиш — один из немногих, кто успешно избегает этого психологизма. Его фильмы ориентируются на немой кинематограф, показывающий больше, чем рассказывающий. История — на литературу сентиментализма и классицизма, а не на реализм. И если сперва подход Гомиша, возможно, покажется странным и необычным, стоит привыкнуть — и он оказывается отдохновением от опостылевших шаблонов современности.
В «Гранд туре» ворожба вьетнамских гадалок, таинственные предсказания японских монахов и вся аура Востока облагораживают рассказ о двух европейцах, а сюжет их несостоявшейся встречи придаёт смысл всегда архаичному Востоку. Тема вечна, как тяга человека к местам, где его нет. Как писал современник Гранд туров и Моэма Редьярд Киплинг:
Там, к востоку от Суэца, злу с добром — цена одна,
Десять заповедей — сказки, и кто жаждет — пьёт до дна,
На дороге в Мандалай,
Где летучим рыбам рай
И зарю раскатом грома из-за моря шлёт Китай!