Романтизация токсичного воспитания: почему вторая часть фильма «Батя» не удалась
В российский прокат вышел фильм «Батя 2: Дед» — сиквел нашумевшей ностальгической комедии 2021 года. К своим ролям в продолжении народного хита вернулись Владимир Вдовиченков, Стас Старовойтов и Надежда Михалкова. Компанию им составил загримированный до неузнаваемости Евгений Цыганов, а в режиссерском кресле Дмитрия Ефимовича сменил Илья Учитель. «Рамблер» рассказывает, каким получился фильм и как он продолжает исследовать сложные взаимоотношения отцов и детей.
Спустя несколько лет после событий оригинальной картины брак Макса (Стас Старовойтов) и Ирины (Надежда Михалкова) трещит по швам. Визит к семейному психологу (Степан Девонин) не помог. Семья разъезжается. Документы на развод уже готовы, осталось лишь поставить подпись. В бракоразводный процесс неожиданно вмешивается третий участник — сын Дима (Севастьян Бугаев), решивший сбежать из дома на дачу к ворчливому деду (Владимир Вдовиченков). Вечно ругающиеся родители в компании с потерпевшим профессиональную неудачу, но начавшим романтические отношения с Ирой семейным психологом отправляются на поиски сбежавшего подростка.
В дороге Макс вспоминает лето начала 90-х, проведенное на даче у деда (Евгений Цыганов), куда мальчик был откомандирован во время развода собственных родителей, и понимает, что семью еще можно сохранить. Нужно всего лишь выдержать конкуренцию со стороны нового ухажера супруги, выйти победителем из схватки с диким медведем и, что самое сложное, научиться слушать и признавать собственные ошибки.
Первый «Батя», изначально задуманный как шортком для мессенджеров, стал настоящим зрительским хитом. Идею снимать короткие скетчи об отце-одиночке, который воспитывает сына в начале 90-х, трансформировали в полнометражный фильм. А после перемонтировали в мини-сериал. События оригинальной картины разворачивались сразу в двух временных линиях — в суровых 90-х и начале 2020-х. Сиквел же идет еще дальше, предлагая зрителю лицезреть на экране сразу три эпохи.
В конце 1940-х потерявший глаз фронтовик в исполнении Цыганова бороздит просторы послевоенного Союза в надежде найти любовь всей своей жизни — медсестру Татьяну, которая вытащила его из-под немецкого обстрела. В начале 1990-х всё тот же загримированный до неузнаваемости Цыганов сколотил себе деревянный гроб, в который лег спокойно дожидаться смерти. Костлявая с косой подзадержалась. Вместо нее в гости заглянул внук Максимка (Андрей Андреев). Теперь ворчливый ветеран вместе с непоседливым ребенком собирает с грядок колорадских жуков, заправляет фломастеры водкой и вывешивает вручную выстиранные целлофановые пакеты — 90-е в глубинке во всей красе. Третий же временной промежуток — наши дни.
Однако в случае с «Батей» больше не значит лучше. История взаимоотношений Макса с дедом не привносит во франшизу ровным счетом ничего нового. К уже набившим оскомину кодам визуальной обыденности 90-х — «пузатому» телевизору, видеосалонам, кассетному магнитофону, — ставшим основой кинематографической выразительности для демонстрации конца прошлого века, прибавилась сведенная к анекдоту история травмирующего детства. Если первый фильм был сентиментальной рефлексией на тему спорных методов воспитания, то сиквел — карикатура на себя самого.
В первом «Бате» из радиоприемника, телевизора и даже газетных статей доносились новости о страшных трагедиях (Афганская война, несчастный случай на шахте), еще сильнее отравляя и без того суровую обыденность 90-х. Вырастить ребенка в одиночку в голодные и холодные времена было уже подвигом.
Терапевтический проект подкупал зрителей не только обилием комичных и знакомых до боли сцен, но и попыткой осмыслить исторический ландшафт страны. Сиквел же дистанцируется от неприветливой реальности на слишком далекое расстояние, отправляя героев в солнечную деревню, где клубника растет размером с кулак, а ворчливый дед периодически тоскует по развалившемуся Союзу.
Повзрослевший Максим осознает, что большинство душевных травм он получил после отпуска с дедом на даче. Тот заставлял его смотреть хоррор, называл слабаком и порол за воровство, которое мальчик не совершал. Однако создатели отказываются придавать взаимоотношениям юнца и сурового фронтовика толику драматургического объема, сводя всё к повторяющимся шуткам. Пока Максик прыгает на кровати под песню «Сектора Газа», дед делит «Сникерс» ножом, строго-настрого запрещая внуку есть вторую половину до завтрашнего дня, даже в случае собственной смерти.
Попытка разговора об историческом прошлом страны в «Бате 2» выглядит неуместной. Прошедший ГУЛАГ дед и спустя 50 лет помнит колючий сибирский холод, поэтому даже жарким летом укрывается двумя одеялами и ставит в ноги горячую кастрюлю. Однако эффект от пронзительной сцены сразу же нивелируется сценой соседней, в которой будни заключенных демонстрируются в комедийном ключе, на сказочный лад.
«Батя 2» — во многом неудачный сиквел народного хита, который, стараясь повторить успех предшественника, воспроизвел его форму, забыв про содержание. Вместо сентиментальной семейной драмы — теперь лишь романтизация токсичного воспитания. А вместо сложного разговора по душам — однообразные шутки о детстве в 90-х.