Книги Лондона. Коллекционная Прага арт-дилера Брюса Чатвина

Кирилл Кобрин для bbcrussian.com В лондонском издательстве Serpent's Tail вышла, кажется, первая философская книга о Дэвиде Боуи – и несомненно первая посмертная книга о нем. Написал ее известный философ и публичный интеллектуал Саймон Кричли. Читать (и послушать на лондонской презентации) о том, что думает специалист по Хайдеггеру о Пауках с Марса, астронавте-самоубийце и невоскресшем Лазаре – исключительно любопытно и поучительно. О блоге: Блог писателя и историка Кирилла Кобрина London Books - о книгах и о городе, в котором он прогуливается вдоль книжных полок. Книжные полки Лондона - блог читателя Блоги "Та зима была холодной, а этот альбом – бросающий в дрожь ледяной модернизм. Я был готов к нему". Философ Саймон Кричли опубликовал книгу о Дэвиде Боуи ("On Bowie", "О Боуи"); на 93 странице ее можно прочесть историю того, как шестнадцатилетний рабочий паренек из Хартфордшира впервые послушал альбом Боуи "Low" ("Низкий") и что из этого вышло: "По до сих пор непонятным мне причинам я провел четыре последних месяца 1976 года в полном одиночестве, не считая вынужденного общения с матерью, а также работы – вместе с отцом – на заводе по производству листового железа. Так что когда Боуи поет в "Sound and Vision" строчку "Drifting into my solitude" ("Дрейфуя в свое одиночество") – это производило серьезный эффект. Я тоже был на дне". Кричли представил книгу в магазине, принадлежащем журналу London Review of Books (LRB), в мае - через четыре месяца и два дня после смерти Боуи. Я – тот самый, кто тоже знаком с эмоциональным дном, кто тоже дрейфовал (и продолжаю делать это) в одиночество, кто тоже работал на заводе, и, самое главное, тот, кто тоже провел большую часть жизни в мире Боуи – не мог не прийти на это мероприятие. Так что дальше будет и о книге, и о том, что происходило в магазине LRB, и о самих Кричли и Боуи. Участь философа Философы не столь знамениты, как поп-звезды. Саймон Кричли – один из тех британских философов, которые пытаются быть не как их островные собраться по несчастью. Британский скептицизм в отношении неестественных наук, а также разного рода интеллектуализма и отвлеченных теорий известен. Очевидно, что часть людей, посвятивших свою жизнь подобного рода занятиям, с этим несогласна. В континентальной Европе Кричли сделали бы знаменитым публичным интеллектуалом, но в Британии о нем знают лишь читатели LRB и газеты Guardian Способов сопротивления множество – от добровольного изгнанничества до глухой культурной обороны, устроенной на кафедре какого-нибудь провинциального университета. Некоторые, впрочем, принципиально не занимают академических позиций, соглашаясь на беспокойный хлеб фрилансера, вольно воспевая все континентальное: от Фуко до Кафки, от Эйзенштейна до группы "Крафтверк". Кричли сыграл все эти партии разом: преподавал философию в университете Эссекса, но потом уехал в Нью-Йорк, где и работает до сего дня. Впрочем, в последние годы его лекции можно было послушать в разных концах мира, от Осло до Сиднея. Случай его - самый счастливый, хотя, как сам Кричли признается, он – абсолютно суицидальный тип, подверженный тяжким депрессиям, ну а предпоследняя его книга – долгое философское эссе о самоубийстве. В континентальной Европе Кричли сделали бы знаменитым публичным интеллектуалом, но в Британии о нем знают лишь читатели LRB и газеты Guardian. В Нью-Йорке он более известен – и колонками в New York Times, и стихийными семинарами, которые устраивал в самых неподходящих местах. На семинарах то ли учили писать предсмертные записки (как утверждают недруги), то ли просто разбирали их как жанр (Кричли настаивает на второй версии). Но при чем здесь Дэвид Боуи? Тот факт, что Саймон Кричли обожает Дэвида Боуи вовсе не означает, что он должен писать о нем книги – а мы должны/хотим их читать. О Боуи, несмотря на то, что он тщательно прикрыл дверцу в комнату своей частной жизни, написано немало. Конечно, там все про альбомы, студии, музыкантов, контракты, кокаин, мейкап, Игги Попа и Лу Рида – и никакой философии. Но нужна ли здесь философия? Не просто певец Нужна, конечно, – считает Кричли. И я с ним совершенно согласен. Дэвид Боуи был не поп-певцом, он был современным художником, близким по типу мышления к концептуалистам, поп-артистам и перформансистам, только работал он не с материалом "жизни", а с поп-культурными образами и музыкальными стилями. Есть рок-музыканты, есть соул-певцы, есть просто сильноголосые певцы. А есть Боуи, который, используя все это, создает странные мощные образы. Есть рок-музыканты, есть соул-певцы, есть просто сильноголосые певцы (в нашей компании, лет 30 тому, их называли "крунерами", crooners). А есть Боуи, который, используя все это, создает странные мощные образы, которые действуют не прямо, а благодаря побочным эстетическим эффектам. Он сочинил немало как бы "просто хороших песен", но даже слушая их (или смотря соответствующие видео) – а уж, тем более, если слушать не "хорошие песни", а "странные" и "причудливые" – воспринимаешь не музыку со словами напополам, а тот образ, даже тот тип мышления, который все это породил. Скажем, слушаешь "Young Americans", а размышляешь о том, как британская белая поп-музыка родилась из знакомства с черной американской поп-музыкой, в то время как в белой Америке последнюю презирали. А потом британские белые музыканты принесли переработанную черную американскую поп-музыку обратно в Америку, и это повлияло на белую американскую поп-музыку, на американскую культуру вообще, на американское общество. И при этом думаешь о том, что Дэвид Боуи в 1975 году все вышеперечисленное имел в виду и надстроил персональную башенку над этим. Башенка имела вид нового сценического имиджа Боуи под названием "white soul boy" (перевести на русский сложновато, ну примерно так: "белый парень, поющий соул", хотя не следует забывать, что soul – не только название традиционного жанра черной поп-музыки, но и "душа"). Да, Боуи идеален для философского рассуждения, но книга Кричли – не чисто философская. Для философии нужна какая-то дистанция, здесь же ее нет. "О Боуи" представляет собой дюжину глав, состоящих из коротких рассуждений о песнях, альбомах и фактах жизни героя, рассуждений, которые, в основном, растут из биографии автора, из его жизни в мире Боуи. Из-за этого как философская книга "О Боуи" не очень хороша, зато она представляет собой любопытнейший материал по социальной и культурной истории Британии и англо-саксонского мира последних 40 лет вообще. Ну, и некоторые рассуждения действительно тонки – Кричли умен, наблюдателен и порой даже глубок. Плюс к этому, книга проглатывается за час – при всей своей любви к континентальной мудрости, автор не говорит на профессиональном жаргоне. Просто исчезнуть Но вернемся в магазин LRB, что возле Британского музея. Небольшой зальчик забит людьми разного возраста, большинство из которых одеты не без некоторого шика – продвинутые боуиманы, все-таки, а не поклонники унылой группы Pink Floyd. Сам Кричли, как принято у (относительно) модных философов, тоже был cool – бритый налысо, с бородкой, весь в черном. Смерть стала главным произведением искусства Дэвида Боуи Кричли прекрасно поставленным голосом с уверенными лекторскими интонациями пересказывал куски из своей книги. Потом публика задавала вопросы. Большинство из них касалось катастрофических для Боуи середины и второй половины 1980-х, времени когда наш герой потерял было свою гениальную интуицию, выпустил два никаких альбома, а под конец и вовсе создал самую невыдающуюся группу на свете Tin Machine. Сидевший передо мной человек, судя по всему, преподаватель Лондонской школы востоковедения или чего-то в этом духе, как раз и задал вопрос о Tin Machine. Это был даже не вопрос, а заявление – о том, что радикальный жест Боуи, анонимно растворившегося в непонятной группе, следует прочесть как жест отказа от предыдущего собственного статуса звезды, что характерно для некоторых представителей и школ буддийской философии, например, для Нагарджуны. Легкую неловкость снял другой зритель, спросивший Кричли, как тот пережил "ужасные 80-е Боуи". Философ лаконично ответил: "Я изучал предыдущие его записи". В книге, кстати говоря, дается несколько иная версия – но портить удовольствие от чтения не буду. Впрочем, самая важная мысль и сочинения Кричли, и его выступления, под вопрос не ставилась никем – в том числе и мной. Смерть стала главным произведением искусства Дэвида Боуи. Исчезнуть безо всякого предупреждения, улизнуть от медиа и миллионов фэнов, без этих жалких бюллетеней о состоянии здоровья, без сиропных интервью о том, как умирающий отважно борется с раком, без идиотской помпы похорон и смехотворных посмертных почестей. Действительно, взять и просто исчезнуть – через два дня после того, как вышел последний альбом, поставивший даже не точку, а знак бесконечности. Альбом сложный, непонятный, неприятный, великий. Пишу это объективно, а вовсе не потому, что вместе с Саймоном Кричли привык дрейфовать в собственное одиночество, напевая “Drifting into my solitude, over my head”.