О любви, детском самосвале и коварной измене

В детском саду у меня был бойфренд - Рома. Рома был очень клевый, только немножно трусливый. Когда ему делали манту, он завывал так, что наша молодая воспитательница Маргарита Юрьевна тоже начинала плакать. В хор немедленно вступали другие дети... В общем, люди из соседнего дома несколько раз вызывали милицию. Они думали, что за вывеской детского сада скрывается какая-то фашистская экспериментальная лаборатория. Но потом все заметили, что когда я стою рядом, Рома почему-то не орет. Провели опыты - правда не орет. Терпит. Пыхтит. Молчит. Ну и все, с тех пор мы в кабинет медсестры ходили только вдвоем, и пока Роме делали прививку, я гладила его по голове. В детском саду воцарился мир, все с облегчением выдохнули. Наши отношения с Ромой были идеальными. Во время тихого часа мы держались за руки и смешили друг друга, на прогулке он ловил для меня улиток и собирал цветы каштанов, после полдника мы забирались в мой шкафчик и отчаянно целовались. - Маргарита Юрьевна, а Ромка с Машкой опяяять в шкафу целуууууются! Я думала, что в этом идеальном мире мы и проживем всю жизнь. Как-то раз после выходных Рома подошел ко мне и сказал, что нам надо серьезно поговорить. Я заподозрила неладное. Рома отвел меня в сторонку и, пряча глаза, сказал, что у бабушки он познакомился с Ритой. Что Рита тоже хорошая девочка (что значит, тоже?!), и он хочет дружить и с ней. С нами двумя. Мне хотелось зарыдать. Это я за верандой играла с ним в доктора. Я познакомила его с родителями. Я разрешила ему удочерить мою любимую обезьяну анфису. Подлый предатель. Но я улыбнулась и сказала: конечно, милый (ах ты, сука). Ты можешь дружить, с кем захочешь. У нас свободная страна и свободные отношения. Я тоже не хочу ограничивать себя в социальных контактах. Пойду вон для разнообразия подружу с Сережей, смотри, какой у него самосвал. И я пошла. Сердце мое разрывалось от боли. На тихом часе я повернулась лицом к Сереже, а к Роме - попой. У нас же свободные отношения, ну и все, какие ко мне вопросы. Я пересказала Сереже всю Агнию Барто. Я как сумасшедшая смеялась, когда он показывал, что умеет шевелить большими пальцами на ногах. Мне было ни хрена не смешно, я вообще думала, что это довольно тупо, но я себя пересилила. На завтраке Сережа доел за меня манную кашу с комками, а на полднике выпил мерзкий кефир. Рома для меня такого не делал никогда. - Ну чо, показать тебе мой самосвал? - спросил Сережа. И я сказала, что больше всего на свете хочу увидеть его самосвал. Уверена, что такого самосвала нет больше ни у одного мальчика в этом городе. На самосвале Рома сломался. Он подошел к нам, отобрал у меня машину и шарахнул ею Сережу по голове. А самосвал был из металла, тяжелый. Фиг знает, зачем для детей такие делали. Сережу увезли в больницу и наложили четыре шва. Рома сказал, что если я еще хоть раз взгляну на чей-нибудь самосвал, он выкинет меня в окно. Мы еще немножко поорали друг на друга и пошли целоваться в шкафчик. В первом классе я разлюбила Рому. Как-то вдруг поняла, что мы с ним очень разные люди. А с Сережей я потом училась в одной школе, и он мне до самого выпуска напоминал, что вообще ни за что пострадал тогда в чужих семейных разборках. Он просто правда очень гордился своим самосвалом и ходил его всем показывал, и только.

О любви, детском самосвале и коварной измене
© Комсомольская правда