«Все же они не такие, как мы»

Что чувствуют иностранцы, приехавшие в Россию? Какие достопримечательности они хотят посмотреть и как себя ведут в храмах американские православные? Как реагируют интуристы на местную бюрократию? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» ответила гид-переводчик, руководитель турагентства Tour of Moscow, преподаватель русского языка как иностранного Мария Соболева. «Лента.ру»: Зачем иностранцы едут в Россию? Соболева: Путешествия — это тоже потребление. Вот они уже употребили и Париж, и Рим, и моря. Возможно, они даже употребили Китай. Нужно употребить что-нибудь новенькое, и тут — Россия, вроде бы можно поехать и есть за что заплатить: купола, храм Василия Блаженного и прочее. Я не встречала туристов, для которых поездка в Россию была бы первым заграничным путешествием, все приезжают сюда уже с каким-то приличным опытом. А попадаются истинные любители России? Есть, некоторые даже по работе связаны с Россией. Была же такая профессия — советолог, представители которой по каракулевым шапкам и тому, кто ближе к кому стоит на мавзолее, определяли, что происходит в СССР. У меня среди туристов была недавно женщина, получившая в 80-х такую квалификацию. Рассказывала, что однажды на какой-то вечеринке в стиле 60-х она оделась Брежневым, а ее супруг — Фиделем Кастро. В июле у меня была пожилая пара с круиза, стильно наряженная во все черное, несмотря на летнюю погоду. Позже выяснилось, что оделись так они по чьему-то совету — чтобы походить на москвичей. Надо ли говорить, что в июле в таком виде слиться с толпой им не удалось? Есть Кремль, мавзолей, метро и прочие дежурные достопримечательности. А случается, что интуристы хотят выйти за рамки стандартной программы, посмотреть столицу такой, какой ее видят москвичи? Когда я начинала работать гидом, думала, что ни за что не поведу их в дежурные места, и даже считала, что мне не понадобится кремлевская аккредитация — буду показывать им настоящую Россию. Но выяснилось, что никто не готов платить за осмотр деревни, хрущевки или прогулку по лесу. Нет, все хотят видеть Кремль и Красную площадь, и их от этого не отучишь. Для них это и есть русская экзотика. Мне кажется, мы как-то недооцениваем то, что у нас есть. Когда русские нанимают гида для своих иностранных друзей, они сами очень стесняются своего города, говорят: «Я Москву вообще терпеть не могу, не знаю, что вы им тут покажете». Я отвечаю, мол, Красную площадь, Кремль, храм Христа Спасителя… «Ой нет, только не это убожество!» — восклицают они. А потом, к их невероятному удивлению, гостям нравится все, что им показывают. Иностранцы не понимают этой русской позы, когда местные говорят, как у них в городе все ужасно и банально. Что необычного для себя они замечают в Москве? Прежде всего то, что здесь чисто! Да, да. У них, видимо, не так — они говорят: вот у нас в Америке все бросают бумажки на тротуар. С этой точки зрения их особенно поражает метро. Но мы-то знаем, что метро для москвичей — это дворец, в нем нужно вести себя прилично. Советские люди, которые нагло пихались в трамвае, в метро становились совершенно другими. Реальность для туристов обычно превосходит их ожидания. От столицы страны БРИКС ожидают чего-то похуже. О чем спрашивают гида — помимо сведений о достопримечательностях? У них есть словно приготовленный дома список вопросов: о браке, зарплате, Путине, налогах и доходах. Очень живо реагируют на всякие «жареные» темы, вроде сталинских репрессий или о том, как в СССР было сложно чего-нибудь достать, про то, как разрушали церкви… Конечно, это вызывает у них сочувствие, но с другой стороны — всегда ведь интересно послушать о чужих страданиях. Встречались любители Сталина или СССР? Нет, зато были американские православные, очень раскованные в выражении своей веры. Мы пошли с ними в Третьяковскую галерею, где они бухнулись на пол перед иконой «Богоматерь Владимирская». Потом поехали в Суздаль. Зайдя в собор, один из них запел псалмы, наслаждаясь акустикой. Другой захотел посмотреть на роспись на потолке и для этого лег на спину прямо на пол. Одна из них была еще и вегетарианкой — кормить ее на Золотом кольце было совершенно нечем. На ужин в Суздале она съела, бедная, два гороховых супа подряд. Кстати, все гиды знают историю одной туристки, которая принесла в Успенский собор Кремля прах своего мужа и рассыпала там, потому что он завещал ей развеять его во всех главных соборах и храмах мира. Бывают какие-нибудь экзотические запросы? Один турист из Сингапура хотел посмотреть птиц, это его хобби — наблюдение за птицами. Нужно было выяснить, в каких местах они есть, и в итоге мы поехали в Рязанскую область. Он взял с собой фотоаппарат с огромным телевиком и сидел в засаде три дня. С ним была его подруга, и мне пришлось с ней болтаться по близлежащим полям. Мы познакомились с рыбаками, жившими на берегу Оки в палатке. Они пригласили нас выпить чай и поесть ухи, которая «вот-вот будет готова», в итоге мы поели ее только часа через полтора. Один из них предлагал мне пойти прокатиться на лодке, оставив азиатов одних в заливных лугах, — но я иностранцев не бросаю. Конечно, они хотят увезти с собой сувенир — например, водку. Часто говорят, что сами ее не пьют, везут друзьям. «А вы какую обычно пьете?» — спрашивают у меня. Я отвечаю, что обычно — никакую и что водку пьют по поводу, а не просто так. Оправдываются ли ожидания экспатов относительно Москвы? Сначала все прекрасно, а потом наступает зима. Тут настроение немного падает. В отопительный сезон им неизменно жарко в помещениях. Мне вообще-то тоже, но я терплю. А они стягивают с себя верхние слои одежды, и говорят «It is warm in here, isn't it? Is it always so warm?» («Здесь жарковато, не правда ли? Здесь всегда так?») Я говорю, что да, русские любят потеплее, к тому же так мокрый снег, который натащили на обуви, быстрее сохнет. Я учу русскому языку директора одной немецкой компании, и он рассказывает, что работать с русскими до поры до времени нормально, а потом хочется лезть на стенку, поскольку непонятно, как с ними быть. Как простимулировать русских? Если пообещать им премию, эффект может быть обратным — они думают, что у них и так все хорошо. Я говорю ему: «Контролировать, только контролировать!» Например, он собирается ехать на заседание Российско-германской внешнеторговой палаты, чтобы прочитать доклад о том, как его фирма ведет бизнес в России. Немец дает задание своей подчиненной: подготовить план выступления. Она же приходит к нему и спрашивает: «А что именно будет в докладе?» И они начинают вместе делать работу, которую он поручил ей. Не получается дать задание, просто обозначив цель, нужно, чтобы начальник растолковал, какие конкретно шаги следует предпринять. За пределы своего задания смотреть никто не хочет. Я говорю: «Да они вас боятся, боятся, что проявят какую-то инициативу, которая окажется неправильной». Инициатива наказуема. Зато итальянцу Джованни очень нравится, что можно легко выйти из ситуации, когда ты забыл имя своего российского партнера, поскольку выбор не так велик. «Это Николай, Алексей или Сергей? Алексей? Нет, Сергей!» — в общем, угадать легко. Обычно можно назвать одно из примерно десяти имен, и есть шанс попасть в цель. Сталкиваются ли иностранцы с местной бюрократией? Недавно в Москве проходил марафон, и мои экспаты собирались участвовать в нем. А там нужно было предъявить медицинскую справку. Поначалу они были обескуражены, но в офисе им сказали: «Спокойно! Сейчас закажем по интернету!» Это их очень впечатлило. И все, кто регистрировался на марафон, были с такими справками. Каждый знает, что все это — полное фуфло, но тем не менее нужное. После регистрации им выдали браслет, который нужно было надеть на руку сразу. «Как же так? — возмутился один из них. — А если я захочу мыться?» «Так неужели неясно, вы же тогда сможете отдать браслет кому-то, у кого нет справки!» — объяснила я. Подобная способность быстро решить любую проблему характерна, по-моему, только для России. А иногда надо проходить ужасную процедуру: продлевать разрешение на работу. Для этого приходится тащиться в ФМС. Как-то мой немец туда пришел, а там бесформенная очередь в виде толпы, и большинство в ней — русские. У русских — какие-то списки. Это агенты, они «столбят» себе место в очереди. Немец занял очередь, но туда постоянно подходили люди по списку, и он понял, что тому, кто сам пришел получать эту бумажку, ни за что не пробиться к окошку. После обеда все это возобновилось, и его терпение лопнуло. «Прекратите, а то я вызову охранника!» — закричал он, потому что, слава богу, уже хорошо изучил русский язык. Пришел охранник, вырвал у агентов из рук бумажку и сказал, что уже не раз запрещал им это делать. Через минуту возникла новая. Но немец смог пробиться и попутно помог нескольким филиппинцам, которые туда пришли, ничего не понимая по-русски. Есть такое мнение, что все иностранцы очень любят русских женщин… Они часто замечают, что женщины выглядят лучше, чем мужчины, понаряднее. Одна туристка говорила, что в Питере все русские женщины «очень вертикальные»: на высоченных каблуках, часто в короткой юбке, длинные прямые волосы, сами тонкие… Я им объяснила, что это просто провинциалки, ищущие себе жениха из Северной столицы. И вообще, говорю, женщин такого типа у нас поменьше, чем ухоженных мужчин, а с какого-то возраста (лет с 40) — так и вообще на порядок. Они спросили: «Это из-за водки?» Но это было бы слишком простым ответом. Наши граждане проявляют агрессию по отношению к интуристам? На одном форуме задавали вопрос о том, не лучше ли воздержаться во время поездки в Москву от одежды, явно намекающей, что ты американец. Я им ответила, что надписи типа New York сойдут, а вот флаг или USA — не стоит. Потому что город — это просто город, а вот флаг — это уже политическое высказывание. Это в разгар обострения отношений было — два лета назад. Другие люди на тот же вопрос ответили: да что вы, дескать, в Москве все добрые, и туриста в центре никто не обидит. Но я-то знаю обратные примеры. Пьяные могут обидеться на иноязычную речь. Один однажды начал передразнивать туристов и довольно агрессивно на них попер с распростертыми объятиями и непонятными интенциями, но потом его внимание переключилось на меня как на женщину. А недавно средних лет угрюмый дядька, стоявший перед нами в очереди за билетом метро, с осуждением сказал: «Все же они не такие, как мы».