Непросеянная проза
Иногда после прочтения книги в жесткой сече сходятся два ощущения: «зачем издали такой слабый текст» и «как хорошо, что это книга появилась». Автор филологического романа Александр Генис – персонаж для литературы слишком второстепенный, чтобы писать о Довлатове нечто большее, чем хроники его жизни в эмиграции, но для обожателей Сергея Довлатова любой фрагмент воспоминаний о нем необходим и бесценен. «ДОВЛАТОВ И ОКРЕСТНОСТИ» «АСТ», 2016 Теоретически эта книга о том, каким был Сергей Довлатов в пору своей жизни в Америке и рассуждения об истоках его прозы. Эти отрывки в книге читать безумно интересно. Безусловно, Александр Генис красиво по стилю и сносно по наполнению смыслом владеет русским языком. Но явно «притянутые за уши» целые страницы филологического анализа темы ГУЛАГА в творчестве Солженицына, Шаламова и Довлатова вызывают раздражение. Книга о Довлатове. Он на обложке и в названии. Так причем тут Александр Исаевич? В литературных кругах зависть к по-настоящему талантливой глыбе со стороны мелких камушков и гальки – явление бытовое. Возможно неискушенному читателю будет интересно узнать, в каких историях, описанных Довлатовым в своих книгах, в действительности принимал участие и Генис, бесконечно обиженный на многое, в том числе на не упоминание. Автора в книге слишком много, он звучит красиво, но навязчиво и Довлатова приходится собирать по крупицам. Вот это и есть причина раздражения, ибо нет ничего хуже обманутых ожиданий. С другой стороны, Александр Генис является действительным участником и свидетелем некого количества событий из жизни Довлатова и его любая оценка конкретных событий являются документом времени и среды. В образовании Генису отказать нельзя, а вот в чувстве меры и нарушенных пропорциях: герой-фон у автора явные проблемы. Если откинуть предположения об истинных мотивациях создания Генисом этой книги, то желание показать русского писателя, которого главный литературный журнал США – New Yorker ценил больше, чем Курта Воннегута, вне уже позолоченного образа, в его небезупречном и человеческом обличии – достойно читательского интереса.
