Честный Bazaar с Оксаной Лаврентьевой и Снежаной Георгиевой

Жизнь Снежаны Георгиевой в толковых словарях вполне может служить красочной иллюстрацией к прилагательному «идеальный». Невероятная красавица, образцовая мать и жена, модница и успешная бизнес-леди, с легкой руки которой веселился светский A-list в клубе Chateau De Fantomas, а теперь как никогда прежде расцвели во всех смыслах виноградники Балаклавы. О секретах идеального брака, о том, как завоевать доверие жителей Крыма и победить страшный диагноз – в откровенной беседе с Оксаной Лаврентьевой. Оксана: Недавно обсуждали такую историю. Друг рассказывал про жену одного обеспеченного мужчины – творчески одаренного человека. Последние 10 лет она пробует что-то делать, но все не то. Я сразу подумала, что ничего у нее не получится. На что он мне говорит: «Почему ты так считаешь? Ты же нашла». Я отвечаю: «Ну вот посмотри, живет женщина с мужем, у них есть какой-то семейный бюджет, и она, например, своим творческим занятием может за месяц заработать некую сумму денег, которая в десять раз меньше ее бюджета. Дальше, когда та занята своим творчеством, муж ей говорит: «Дорогая, поехали отдыхать на две недели». Жена отказывается: «Я не могу, у меня работа». И дальше, как человек циничный, понимает, что супруг один раз поедет без нее, второй раз… Тут приходится взвешивать, сколько можно заработать таким образом и что можно потерять в принципе. Мужа, деньги, положение и так далее. Когда ты жена богатого человека, либо вы должны быть в деньгах на равных, когда имеешь право сказать: «Знаешь, дорогой, извини, я пошла работать», либо все-таки живешь за его счет. Если стоит выбор между своими интересами и интересами мужа, то все очень однозначно. Снежана: Ты очень четко обрисовала картину. Вот муж предлагает поехать отдыхать, а жена не может, и он уезжает один. Соответственно, у нее велик риск в скорой перспективе потерять все. А есть другая картинка в моей голове, и, скорее всего, она из моей жизни. Если я не могу отдыхать по работе, то и муж не поедет без меня. Точно так же, если Артем не может поехать, то и я останусь. Очень сейчас хочу в теплый климат, но раз он не едет, то и я не еду. Могу, конечно, отправиться в компании девочек или с мамой, но не хочу. Оксана: Когда ты что-то делаешь, потому что живешь на эти деньги, – это одно. А если нет, то как найти в себе интерес и силы чем-то заниматься? Рано вставать утром, куда-то лететь, когда нет жизненной необходимости… Снежана: Денежная мотивация вторична в нашем случае. Но в моей ситуации на поверхности лежит совсем другой мотив. Мой муж – человек, который бесконечно учится и вызывает у меня этим перманентное желание соответствовать ему. Я должна что-то делать. Вообще у нас основа очень простая – это уважение личного пространства, свободы и абсолютное доверие. Оксана: Как тебе удалось сохранить такие отношения? Снежана: Для меня всегда важно, чтобы ему было со мной интересно. А так будет, только когда у меня тоже будут свои интересы. Ну не может быть интересно с красивой домохозяйкой в тапочках с пушком Agent Provocateur. Ну два года, ну три...Ну ладно, хороший секс и какие-нибудь обучающие курсы — четыре. Но даже в это я не верю. Оксана: Ты бы могла ходить на курсы сомелье. Что еще популярно обычно у богатых домохозяек? Снежана: На курсах сомелье нет точки старта и финиша. Должна быть точка, где ты взял на себя определенные обязательства. Даже в «Фантомасе» у нас работала труппа из пятидесяти человек, за которых я и мой партнер отвечали. Это были действующие актеры хороших больших театров. Фантомаса играл актер из МХАТа. Нельзя же было ему сказать: «Эй, чувак, брось все и иди в никуда». Роль девушки Одри играл отец пятерых детей! И ты берешь на себя эту ответственность. Конечно, я ее разделяла и с партнером, и с мужем отчасти, потому что он был финансовой поддержкой. Но это было вначале, а потом уже нет. У тебя есть точка старта и конечная цель, а на курсах сомелье ее ни фига нет. Это условно три месяца, на которые ты просто тратишь время. Оксана: Почему же, там есть точка – либо женщина спивается, либо нет. Снежана: Ну это как повезет. Чтобы спиться, надо иметь неплохой винный погреб или винный бутик рядом. Оксана: Мне кажется, со знанием дела гораздо приятнее спиваться, чем без. Снежана: Здесь не поспоришь. Ты знаешь, я очень хочу на курсы сомелье, но у меня просто нет на это времени. Не могу сказать, что отношусь к большинству или считаю себя особенной, просто так воспитана: для меня мотивация – это ответственность. Конечно, очень хочется зарабатывать много-много, но большой необходимости в этом нет. То, чем мы с мужем сейчас занимаемся, имеет большие шансы быть самым успешным проектом в этой отрасли в России. Оксана: Если мотивация не деньгах, то в чем? Снежана: В интересе, в желании доказать мужу, что тоже могу. Это строится не на комплексах, а на стремлении к самосовершенствованию. К примеру, вчера я ему звоню, а он отвечает, что говорить не может – учится. Зачем ты учишься, тебе уже 44 года, у тебя три высших образования, MBA в Лондоне, чего ты еще хочешь?! А он мне: «Все, я учусь, потом перезвоню». Артем – мой мотиватор. Потом у меня двое детей, которые набрались всего плохого из наших с мужем характеров. Они всегда спрашивают: что ты делаешь, как ты делаешь. Тебе все время надо им что-то рассказать. Оксана: Мы знаем очень много проектов, где деньги не являются мотивацией и проект даже может выглядеть очень успешным, быть громким, но в реальности никаких денег там нет и никогда не будет. Даже если люди худо-бедно выходят в ноль, то выйти на прибыль не позволяет именно то, что у них нет жестких рамок. Они думают: вот вложу еще сюда, а вот здесь потрачу побольше, чтоб покрасивее выглядело. Как себя заставлять из бизнеса делать бизнес? Как ты себя удерживаешь от того, чтобы иметь все-таки бизнес, а не просто красивую игрушку? Снежана: У меня красивых игрушек не было, за исключением «Фантомаса», который в конце концов перестал ею быть и начал приносить деньги. Просто было много вложено в интерьер. Мы увлеклись антиквариатом. У меня достаточно строгий муж, который не понимает, что такое незапланированные расходы. Он ставит четкие рамки, без которых я, наверное, ошибалась бы больше. Безусловно, мы часто спорим, раньше я обижалась, говорила: можно мне хоть одну поблажку сделать за то, что я твоя жена? А он: «Нет, нельзя! Тебе нужны деньги? На что? На шубу – возьми. На бизнес – нет. Ты утвердила бюджет, ты уже подписалась под ним». Я тогда спрашиваю: можно возьму на шубу, а потрачу на бизнес? А муж отвечает: «Ок, но на шубу больше не дам». Я в эти игры пару раз поиграла и поняла, что ситуацию не обхитрить. Так что жить приходится по средствам, исходя из возможностей бизнеса. Поэтому иногда в каких-то проектах не выглядишь такой молниеносно успешной и шикарной, как хотелось бы. Но я прекрасно понимаю, что на все нужно время. Есть искусственный рост в бизнесе – мыльные пузыри, а есть обычный рост, и как ни крути, одного года мало. Нужно три-пять лет, нужен цикл. Потому что не вырастет ребенок за год в пятилетнего. Я поняла это не сразу, но сейчас не тороплюсь. Оксана: Когда ты активно начала заниматься бизнесом, стало ли тебе тяжелее тратить? Снежана: Конечно. У нас есть присказка. Мы как-то ужинали с одним нашим старшим товарищем, и он мне говорит: «Снежок, ну ты могла все эти деньги пойти и потратить на камушки. Ну что ты делаешь? Представляешь, сколько это камушков?» Я говорю: «Но мне это интереснее!» Безусловно, я люблю цацки – я была бы не я, лукавить здесь не стану. Пусть их будет много… Оксана: К этому все равно привыкаешь и устаешь. Можно радоваться первым трем машинам, первым трем часам, но потом все равно такой чистой радости это не доставляет. Снежана: Безусловно. Наверное, я выросла, уже испытала все эти удовольствия… Оксана: Ты выглядишь как человек, у которого есть все. Это объективно. Снежана: Я неплохая актриса. Оксана: Ты очень красивая. У тебя красивый обеспеченный муж. Снежана: Есть такое. Оксана: Вы вместе с самого начала. Ваши отношения выглядят гармоничными. У тебя есть светский успех, собственный бизнес, двое прекрасных детей. Казалось бы, чего можно хотеть? Есть ли у тебя ощущение, что хотеть особо нечего? Снежана:Если ты сейчас меня спросишь, о чем я мечтаю, я не смогу ответить. Но совершенно точно знаю, что мечты есть. Оксана: Я об этом и говорю. Как они выглядят? Снежана: Во-первых, у меня есть дети. Младший только в следующем году пойдет в школу. Это адский труд для родителей. Как бы мне дожить до того момента, когда они закончат школу и я позволю им сделать собственный выбор! Это для меня первая цель. Вторая – продлить жизнь моим родным, которые наслаждаются тем, как растут их внуки, как взрослею я, Артем. Это очень большая цель, и она требует больших эмоциональных затрат. Мамы и бабушки, несмотря на то, что ты бесконечно их любишь, с возрастом становятся похожи на детей. Появляются капризы, точки зрения, которые, безусловно, должны быть твоими тоже. Третье – хочется, чтобы то, чем я занимаюсь в деловой сфере, имело не просто успех, а чтобы это крепко стояло на ногах и этим можно было бы гордиться, передать детям. Сейчас на нашем предприятии работает порядка 500 человек в Крыму и порядка 150 в московском офисе. Я думаю, крымчане отчаялись от смены власти. Очень сложно завоевать их веру в нас – кто мы такие? Опыта работы в этой сфере нет. Авторитета тоже нет. Соответственно, первый год мы потратили только на то, чтобы завоевать доверие людей. Люди, которые работают много лет с землей, они фанаты и влюблены в свою работу на 100 процентов. Оксана: Это же хорошо. Я много слышала, что людей из регионов довольно трудно мотивировать. Снежана: Нет. Даже Артем сравнивает по другим бизнесам, что, когда человек работает у станка и когда человек работает на земле, – это две огромные разницы. Эти люди находятся в энергетической зависимости и в прямом контакте с природой. Это очень сильная связь. Это все время их вдохновляет. Человек приходит на работу: у него вокруг виноградники, море, горы, солнце 10 месяцев в году. И поэтому они отдают нашему общему делу намного больше, чем свой опыт и навыки. Люди вкладывают душу, часть себя. Одна из наших главных задач – их не подвести. Оксана: Когда я спрашиваю, что тебя заставляет просыпаться утром и идти что-то делать, ты отвечаешь про других, но в этом нет ничего про тебя. Где в этом ты? Снежана: Так всегда. Чем больше я отдаю, тем больше получаю. Все само приходит. Оксана: Ну хорошо, у тебя есть какие-то твои личные эмоциональные потребности? Снежана: Я очень самодостаточная. Люблю быть одна, люблю обнулиться, смотреть какое-нибудь жуткое кино вроде «Перл-Харбор» или «Белый Бим Черное ухо», после которого ни руки, ни ноги не поднимаются, а затем желательно часа три ни с кем не разговаривать. Это мой процесс обновления. Оксана: Получается, ты через мрак себя обновляешь?! Снежана: Это не мрак. Мрак – это когда ты смотришь ужасы или кровавые сцены убийств. Я смотрю про несправедливый мир. Оксана: Чем тебя это мотивирует? Снежана: Это не мотив. Это обнуление. Как только ты проживаешь чужую трагедию, ты понимаешь, что у тебя все по-другому. У меня много было бесед с людьми, которые меня хорошо знают и говорят, что так нельзя. А почему так нельзя? Если ты считаешь, что у тебя край жизни, то вот тебе адрес хосписа, езжай туда – вот там край жизни, а у тебя не край. Край – это когда у тебя близкие умирают. Все остальное не край. Оксана: Ты сама сейчас затронула эту тему, я не хотела. Снежана: Да ради бога. Оксана: Ты была там около (в 2014 году Снежана перенесла онкологическое заболевание. – Прим. ред.). Снежана: Я была на том берегу – давай так говорить. Оксана: Ты говоришь, что там край, но ты же к этому так не отнеслась. Снежана: Потому что для меня это не был край. Оксана:Это всегда вопрос восприятия. Человек на четвертой стадии рака может считать, что это не край, а может с температурой 39 считать, что это край. Снежана: Все очень субъективно. В моей ситуации это был этап, испытание. Я человек верующий из очень ортодоксальной семьи, и мой муж тоже. При этом из всего окружения моей семьи я, пожалуй, самый умеренно религиозный человек. Когда со мной случилась беда, я прекрасно знала, что нам посылают ровно столько, сколько мы можем поднять. Нам дают столько, сколько мы можем принять. Вопрос только в том, хотим ли мы это принять или не хотим. Вообще паника, депрессия, истерика, хандра – это способы привлечения внимания, это распущенность. Я не понимаю, как можно хандрить, когда у тебя двое детей, бабушки, сестры, братья и их дети. Физически не понимаю, как можно опускать руки, когда у тебя столько людей вокруг, которые так многого ждут от тебя. Не материального, а эмоционального. Оксана: Ты знаешь, на всех женских практиках говорят: чтобы рядом с женщиной был сильный мужчина, нужно быть слабой. Ты же кажешься очень сильной. Снежана: Очень хотела быть слабой, очень. Сначала кричала на мужа, что он не дает быть слабой, потому что он мне всегда говорил: «Соберись, ты сильная, давай заканчивай». Потом во время болезни у меня была возможность быть слабой, но я понимала: не могу быть такой, потому что нельзя раскисать. А когда все осталось позади, я уже подумала: ну и к черту эту слабость. Оксана: Это противоречит всем постулатам практик. Снежана: Думаю, просто муж сильнее меня сильной. На его фоне я все равно слабая. Он всегда раздражается по поводу инфантильных персонажей в любых проявлениях. Даже подружек, с которыми я всю жизнь, он воспринимает как родных ему людей, но порой говорит: «Ну можно я ей подзатыльник дам? Ну нельзя же так раскисать». Артем нетерпим к этому. Здесь чувствуется его спортивное прошлое. Оксана: Каким видом спорта он занимался? Снежана: Гандбол. Он чемпион мира. Оксана: Меня всегда интересует разница между тем, что нравится мужчинам и что они считают сексуально привлекательным и красивым, и тем, что кажется нам. Снежана: Там пропасть. Оксана: Пропасть такая… Я всегда спрашиваю мужчин: «А вы считаете вот эти туфли сексуальными или нет? А вот такие волосы, а такого цвета ногти, а такой макияж? А какую женщину вы считаете сексуально привлекательной?» Ты не поверишь, но все говорят о тебе. Снежана: Прелесть какая. Это смешно! Мои ставки растут. Была бы биржа. Оксана: Мне интересно, как можно оставаться такой привлекательной и манящей женщиной, как ты, будучи столько лет в браке? Мне кажется, когда ты живешь с одним и тем же человеком, все-таки это убивается… Снежана: Я подозреваю тут вопрос в гармоничных, сбалансированных отношениях внутри семьи, которые сложились исходя из потребностей моих и Артема. Соответственно, у тебя нет необходимости ограничивать себя в общении, передвижении. Это внутренняя свобода, которая, наверное, исходит от самодостаточного человека. Люди ведь считывают энергию друг друга, и они чувствуют, что во мне нет зажатости. Оксана: Не следишь и не контролируешь? Снежана: Я не контролирую. У меня нет истории, что я должна ответить на его звонок срочно, если это действительно не срочно. Важно, когда в браке ты чувствуешь себя не обреченным тянуть лямку, а вдохновленным на жизнь. У меня южная кровь. Это происходит независимо от меня. Это юг. Оксана: Я знаю много южных женщин, которые не уверены в себе, боятся потерять то, что ты описываешь. Это вопрос уверенности в себе. Снежана: В детстве мне всегда говорили, что мне можно все. Ребенок так устроен, что когда ты ему даешь безграничную свободу, то он теряет всякий интерес к ней. В жизни ничего просто так не происходит. Второй мужчина после моего деда, который мне позволил, чтобы я себя ни в чем не ограничивала, – это мой муж. Все остальные мужчины во временном промежутке от моего дедушки до моего мужа меня ограничивали, пытались контролировать. При этом моя мама была невероятно строгой. Энергия, которую я получала в детстве именно от мужчины, она очень правильная. Понятно, что до Артема были какие-то ухаживания, были и отношения достаточно долгие. Когда мы начали общаться, то оказалось, что у нас это взаимная тема. Мы оба очень ценим свободу и независимость. Оксана: Но это же не дашь на дашь, правильно? Снежана: Нет, но это основы психологии. Ограничения и контроль, на мой взгляд, не являются самым эффективным способом строить отношения ни с детьми, ни со взрослыми людьми. Оксана: В вашей семье вы оба очень красивые. Снежана: Но он так не считает про себя. Оксана: Какая разница, что он не считает. Например, я так считаю, когда смотрю на твоего мужа, и все остальные женщины тоже. Снежана: Здесь же вопрос позиционирования. Муж считает себя спортсменом по сей день. Для нас самый важный шопинг – это спортивные интернет-магазины. Все остальное: «хлам, который ты без меня купишь, мне пофиг, в чем ходить на работу». Оксана: То есть он не нарцисс? Снежана: Я тебя умоляю. Смотрю, завис в айпаде – на спортивном сайте тенниски себе выбирает, чтобы на велосипеде ехать было удобно и не холодно в дождь. Он вырос в спортивной школе в Кунцево, где один шкафчик на всю команду. Это мужчина. Для меня в этом кайф. Оксана: Я считаю, тебе надо открыть курсы «Как прожить счастливо в браке всю жизнь». Снежана: Я еще не прожила. Когда проживу, тогда мы будем об этом говорить. Оксана: Ну уже есть некий промежуточный результат. Сколько лет? Снежана: Пятнадцать. Оксана: Пятнадцать – это немало. Снежана: Я говорю, что все познается в сравнении. Моя мама, которая была трижды замужем и каждый раз не больше семи лет, иногда говорит: «Ай-яй-яй, вот сейчас ты неправильно сделала». Я ей отвечаю: «Просто скажи мне, откуда у тебя этот жизненный опыт? Я могу тебе подсказать сейчас, но не ты мне. С высоты своих лет – ок, но не с высоты своего опыта». Оксана: Не могу не спросить про Крым. Мне кажется, это вообще интересно, потому что очень смелый поступок – сделать бизнес именно там. Снежана: У этого нет никакой политической подоплеки. Никогда не было и никогда не будет. Я сразу всем рассказала: в возрасте 13 лет я переехала в Севастополь. Мой отчим военный: я жила на Сахалине, на Камчатке, в военных городках, по всему Советскому Союзу поездила. В Севастополе я росла до 18 лет. Это место оставило в моем сердце большой-большой отпечаток. Настолько, что моя бабушка, когда погиб мой дед, переехала из Киева жить в Севастополь и осталась там по сей день. Прожив уже 20 лет в Москве, я два раза в год минимум езжу туда. Оксана: То есть даже до того, как у тебя появились виноградники? Снежана: Всегда два раза в год я привозила туда своих детей, приезжала к своей бабушке. У моей мамы там квартира. Никак это не связано, просто сложилось. Было бы глупо пройти мимо этого. Ну я же не идиотка. И потом, это все такая космическая тема. Ничего просто так не случается. Оксана: То есть нужно что-то, какая-то новая жизнь? Снежана: Да, мне нужен был какой-то ориентир. Хотя большего ориентира, чем дети, нет. Но все равно нужно было что-то прикладное. Это все появилось. Все так случайно, но так по любви. Оксана: Много акционеров сменилось до вас? Снежана: Один собственник был с Украины. Он очень комфортный. Даже приезжал на наш фестиваль в августе. Мы с ним в прекрасных отношениях. Это была абсолютно взаимовыгодная сделка. Знаешь, когда я приехала туда, директор завода – строгая женщина – на нас так посмотрела и сказала: «Понятно, новые инвесторы». А я думаю: «Ничего, что мы собственники?» Мы не заслужили это звание до тех пор, пока она не поняла, что мы впахиваем и впахиваем мощно – вместе с ними живем на заводе, в офисе: строим, ломаем, копаем, выращиваем. После фестиваля у них в голове вообще все перевернулось, потому что когда они увидели, что те самые «инвесторы» по колено в грязи руками раскидывают сено по полю, то отношение было уже другим. За четыре часа до фестиваля пошел дождь с градом, и поле превратилось в жижу. Ну а что делать? Люди-то уже приглашены. 15 тысяч человек. Ты же не предупредишь каждого, что надо брать с собой резиновые сапоги. У нас КамАЗ сена. Миша Друян стоял в костюме Dries Van Noten, а я еще не успела переодеться в платье. Оксана: Он же всегда боится костюм засрать. Снежана: У нас с ним была договоренность, что я отлучусь переодеться перед началом фестиваля, а он приедет как раз к началу, и мы сменимся. Я, мой муж, мы все вместе с волонтерами вручную раскидывали сено по полю, стоя по щиколотку в грязи. Конечно, у них в голове многое встало на места. Оксана: Это хороший пример для окружающих. Ты очень красивая, успешная женщина. Я не только про бизнес сейчас говорю – успешная по-женски, и это очевидно. Я думаю, 95 процентов женщин отдали бы все, чтобы быть на твоем месте, не зная каких-то внутренних вещей. То есть они просто берут картинку Снежаны Георгиевой, и вот у них есть некий чек-лист: она красивая, богатая, замужем, дети, муж красивый и молодой. Снежана: Он молодой? Он просто хорошо выглядит. Ему почти 45 лет. Оксана: Это немного, Снежана, возьми себя в руки. Ты же отдаешь себе отчет, что ты для многих ролевая модель. Это, с одной стороны, вызывает восхищение, а с другой – я уверена, много негатива. Я вот хотела спросить, как ты на это реагируешь? Снежана: Я реагирую по-разному. Если у меня болит голова или есть свободных 15 минут, то могу зацепиться и ответить по полной. Оксана: А если лежу в кровати с мужем… Снежана: Даже телефон в руки не возьму. Я не могу воспринимать собеседника, не видя его. У меня не работает эта тема вообще. Точно так же я перестала читать сайты, где происходит бесконечный обсер, потому что поняла: нет конкретики в этом наборе слов. Можно конструктив какой-нибудь? Нельзя. В их голове я живу на планете Луна, встаю поздним утром, озеленяю планету Луна, озеленяю ее хреново. Оксана: Они бы сделали это лучше. Снежана: Да, они сделали бы лучше. На самом деле у кого-то просто пмс, кто-то с бодуна, а кто-то хочет повеселиться. Поэтому зачем обращать на это внимание? Ну Instagram – такая штука. Что меня раздражает реально, это когда я с кем-то задираюсь, мне начинают писать: «Снежаночка, не обращайте внимания, они не стоят этого». Блин, ну я знаю, что они не стоят, но я уже обратила внимание, вы сейчас не открываете мне Америку. Но таковы 15 минут моей жизни, и я обратила внимание. «Вы выше этого, вы прекрасны, они завистники» – вот это меня раздражает. Остальное нет. Ребят, я знаю, что человек написал не от хорошей жизни. Ну позволила я себе эту мелкую слабость. Оксана: У тебя тоже бывает плохое настроение даже в твоей идеальной жизни. Снежана: У меня жизнь вообще неидеальная. Оксана: По чек-листу. Снежана: По чек-листу может быть. Я тебе даже больше хочу сказать, я не хочу, чтоб она была идеальной. Мне все нравится. Оксана: Ты создаешь впечатление человека, который получает удовольствие от того, что он живет. Снежана: Конечно. Я могу сказать то же самое о тебе. Твой Instagram – это моя любимая страница. Без лукавства. Открываю его и реально ржу: там такой стеб, причем без тени улыбки на лице. Это мой любимый уровень иронии – шутить с серьезным лицом и томным взглядом. Оксана: Этого троллинга почти никто не понимает. Cнежана: Я тоже перестала шутить в своем Instagram. Пару раз люди начинали крестовый поход, а я же всего лишь пошутила. У меня юмор такой. Это отдельная тема. Я даже не шучу при посторонних людях, потому что они это неправильно интерпретируют и потом это обрастает слухами. Оксана: Я знаю, что ты бываешь достаточно категорична, жестка, прямолинейна с людьми, которые тебя раздражают и которые тебе не нравятся. Как ты считаешь, что является абсолютной причиной для нерукопожатности в обществе? Снежана: Я думаю, что здесь нет единого знаменателя. Оксана: Именно для тебя? Снежана: Подлость. Не проглатываю предательство в дружбе. Не получается у меня. Оксана: Это не в обществе. Я про другое. Снежана: Почему? Если ты будешь знать, что человек плохо поступил со своим другом. Например, две подружки. Один муж. Одна из них с ним спит. Оксана: Все понятно. Можешь не продолжать. Нерукопожатная. Снежана: Нерукопожатная. Оксана: То есть, если ты знаешь, что человек так поступил, ты не станешь с ним общаться? Снежана: Никогда не скажу подружке, но не буду общаться с той, которая это сделала. Я очень остро реагирую на несправедливость. Когда на моих глазах происходит унижение или несправедливость и я этому становлюсь вольным-невольным свидетелем, больше не общаюсь с этим человеком. Я не люблю хамство, поэтому, конечно, скажу сухое «здравствуйте», но не более того. Оксана: То есть ты не будешь отворачиваться и вставать из-за стола, если человека рядом посадят? Снежана: Я с ним даже в светские разговоры на тему театра или книг не вступлю. С возрастом у меня это прогрессирует. До 27 лет я доставала свой условный меч и шла в крестовый поход, драконила, выпускала огонь, сжигала города и добивалась правды, справедливости и чего-то там еще. Сейчас я просто перестаю с этими людьми общаться и никого в свою армию не зову. Я для себя так решила. Это проблема нашего общества. У нас отсутствует понятие нерукопожатных. Это плохо, потому что подрастают наши дети и они не понимают, что хорошо и плохо. Оксана: Нет границ, что можно, а что нельзя. Все можно. Снежана: Например, история с разводами некрасивыми тоже очень принципиальна. Оксана: Как ты считаешь, как правильно разводиться? Снежана: Ну, наверное, надо чуть-чуть раньше до того, как вы друг друга возненавидите. Честно, не знаю. Я видела, как разводилась трижды моя мама и всегда безболезненно. Оксана: Мама молодец. Снежана: Последний раз она разводилась вообще шикарно. Это надо взять всем на вооружение. Ее муж узнал о том, что он с ней разведен, через год после того, как она это сделала де-юре. В какой-то момент накипела очередная размолвка, она сходила в загс с его паспортом и оформила развод. Потом они помирились, забыли, прожили еще год. И как-то они снова спорили, и тут мама говорит: «Слушай, я тебе забываю все время сказать – мы с тобой развелись, нам надо разъехаться». Идеальный развод. Оксана: Это очень смешно. Снежана: Это правда. Оксана: А брачный контракт? Снежана: Я не про это. Для меня это бред. Неприемлемо. Ну я ментально другая. Оксана: Да, я никогда в жизни не стала бы ничего забирать, ничего отсуживать, бегать. Если бы со мной человек захотел подписать брачный контракт, я бы не вышла за него замуж. Снежана: В моей голове это даже не укладывается. Но это такие вещи, с которыми, пока ты не столкнешься, сложно говорить «я никогда». Это как туфли Marc Jacobs на платформе. Я говорила: никогда их не надену, это ужасно. Вчера примерила на съемке и думаю: классные, может, купить?