Отзывчивый реализм, или как отыскать рыбу в мутной воде

Елена Тулушева написала очень важную книгу. Более того – смелую книгу. Определённо необходимую в это странное, неисправное время. Но сначала знакомиться. Елена из тех, кого принято называть молодыми авторами. Хоть и определение это весьма условно, так как чаще всего связано с возрастом писателя. Но в таком случае можно ли было называть молодыми авторами Франсуазу Саган или Раймона Радиге, написавших свои главные книги в юношестве, но сделавших это ярче, глубже, чем многие более возрастные авторы? Та же история и с Тулушевой. Стиль её письма узнаваем, он сложился. Да, не всегда совершенен, да, местами слишком публицистичен и простоват, но в целом – это рука мастера. И подтверждения тому – публикации в знаковых «толстых» журналах, премии. Главное, впрочем, не это. Главное – то, что в самой Тулушевой есть глубина, есть первооснова. Лев Толстой говорил, что все писатели делятся на две категории: одни как личности выше того, что ими написано, другие – ниже. Так вот, пока Елена Тулушева находится в первой категории, и я очень надеюсь, что со временем она перейдёт во вторую. Уверен, это неизбежно случится. Пока же «Чудес хочется!» – первая книга автора (совсем недавно вышла вторая – «Виною выжившего»), это сборник рассказов, и сильнее всего в нём те, которые имеют под собой плотную реалистическую, возможно, даже документальную основу. Она как фундамент всего будущего построения. И фундамент важный. Елена Тулушева работает в московском бесплатном реабилитационном центре помощи трудным подросткам. Работает с теми, от кого отказались едва ли не все – малолетними наркоманами, алкоголиками, бродягами, жертвами насилия. Каждый день она видит банальность зла, всю его жуткую безвоздушную повседневность, где, несомненно, легче воспитать в себе насмешливого, отстранённого циника, нежели травмировать душу. Меж тем, Тулушева выбирает нелёгкий путь. Путь тернистый, болезненный, но единственно честный. Тем более – для русского писателя. А рассказы Тулушевой – это, безусловно, продолжение классической русской литературы с её болью и состраданием к человеку. Человеку, оставленному, забытому, брошенному. Во многом такому же, как и мир вокруг. Но в этой оставленности расчеловеченного бытия нет сугубого мрака, довлеющей черноты, хотя, казалось бы, и атмосфера безрадостна, и герои больны, и ситуации непросты, но нежное касание стоит за всем этим, касание, передающее знание, – передающее, к слову, через очень тонкие психологические черты – что всё это страдание не просто-так, что оно путь, и идти по нему надо, зачастую вопреки многому; главное – встретить того, кто будет рядом, кто поможет, когда споткнулся, упал. Видеоврез (реклама) Это не тот реализм, что так культивировали и воспевали в последнее время, противопоставляя его торжеству постмодернизма, где – и тут хрестоматийным примером будут мощнейшие «Елтышевы» – убийственной социальной мглой всё затянуто как упаковочной плёнкой, и она душит. Нет, в мире Тулушевой дышат, надежда здесь не погребена, не умерщвлена окончательно; вот-вот, да и проскользнёт лучик, укажет на того, кто «в последний момент, когда тебе никто не поверит, возьмёт и укроет тебя под плащом», как, например, сестра Марина из рассказа «Виною выжившего». Тулушева умеет добавить теплоты в, казалось бы, и, правда, вечную мерзлоту человеческого равнодушия. Хотя ведь вполне могла бы и как автор, и как человек озлобиться, очерстветь. Но худшие моменты в книге, как раз-таки те, где герои начинают злорадствовать, ёрничать, как, например, в рассказе о молодых писателях «Липки», напомнившем мне «Тщеславие» Александра Снегирёва и «Премию» Анатолия Крыма. В такие моменты автор выглядит неубедительно, словно – впрочем, почему словно? – не его это. Проседают в сборнике «Чудес хочется!» и те моменты, где Тулушева уповает, похоже, более на фантазию, нежели на собственный опыт, из которого уже затем вызревает текст. И опыт этот, прежде всего, не практический даже, а главным образом эмоциональный; как аккумулятор накапливает заряд, так Тулушева по-писательски умеет интерпретировать переживания, свои и чужие. И это подкупает, хотя бы потому, что вопреки многому звучит смело. Да-да, именно так – смело: ведь там, где другие боятся показаться чересчур серьёзными, старомодными, архаичными даже, Тулушева говорит с читателем бескомпромиссно, снова и снова апеллируя к проклятым вопросам – старого и нового времени, – отвечая на них, но делая это без навязчивости, дидактизма. А ведь делать это непросто сейчас, когда текст превращён либо в игру, либо, наоборот, в манифест, и даже попытка говорить о добре – тем более, говорить в голос – вызывает протест, раздражение, как образ Бога у юного алкоголика и рецидивиста Славы из одноимённого рассказа. Но ведь именно о Боге – осторожно, умно – и пишет Тулушева, о Духе, который дышит, где хочет, порой в самых странных, отталкивающих вещах, и вот подняться над этим, преодолеть ощущение упадка можно лишь через милосердие, через отзывчивость, оставаясь человеком в его божественном понимании. Неслучайно герои рассказа «Когда я умру, я стану собакой» смотрят экранизацию – она не называется, но узнать можно – «Дороги» Кормака Маккарти, где отец и сын бредут по уничтоженной катастрофой земле, среди руин и пепла, среди обезумевших каннибалов. И эта антиутопия, перерастающая в образцовую притчу, отвечает на тот же главный вопрос, что и Тулушева: «Для чего оставаться человеком, если в этом, казалось бы, нет никакого смысла?» Потому что, да, вокруг, по большей части, антиутопия, болото надежд, и мы вязнем в нём, утопая в суете и разрушении, и чаще легче – так, собственно, делают многие – сбежать в те редкие земли, где ещё можно надеяться отыскать живую, чистую воду, но ведь истинный подвиг – и Тулушева через свои истории являет это – заключается в том, чтобы спасти как раз-таки своё болото, дабы затем отыскать в нём воскресшую рыбу. И вот эта попытка – подчас робкая, подчас уверенно-ёмкая – привлекает в рассказах Елены Тулушевой прежде всего, заставляет сопереживать и проходить путь вместе с ней, с её героями. В основе данного пути лежит документальное зерно, подлинная история, но из него часто – жаль, что не всегда, но это придёт с ростом уровня мастерства – вырастает побег большего, настоящего. Того, на что есть отклик и что в конечном итоге рождает сострадание и желание самому быть лучше, потому что главное чудо, в том числе и в рассказах Тулушевой – это чудо преображения, и вот его нам по-настоящему хочется.