Два пруда бедной Лизы

250 лет со дня рождения Николая Карамзина, писателя, поэта и единственного придворного историографа, исполняется 12 декабря.В нашем языке, реформированием которого так активно занимался Карамзин, нашлось место для устойчивых оборотов «Петербург Достоевского» и «Москва Гиляровского», но, увы, не для «Москвы Карамзина». Между тем Карамзин любил и знал Москву, а также одним из первых поместил литературных героев в «узнаваемые обстоятельства». Знаменитое произведение Карамзина «Бедная Лиза» вышло в свет в 1792 году. Мгновенно став бестселлером, повесть была переиздана десять раз за десять лет, а поклонники, которым не хватило тиража в тысячу экземпляров, для того времени гигантского, переписывали повесть от руки. Но почему так запала в душу незатейливая, в общем-то, повесть? Дорогами книг В конце XVIII века к литературе в целом резко изменилось отношение. В «Бедной Лизе» впервые благодаря Карамзину личные переживания были показаны ничуть не менее значимыми, чем социальные проблемы. Так была подхвачена идея сентиментальной литературы. Ее основоположник, роман англичанина Лоренса Стерна «Сентиментальное путешествие», понравился европейцам именно благодаря узнаваемости антуража. Герой романа путешествовал из города в город, жил в разных гостиницах, и у англичан появилась мода путешествовать по его следам — с книгой в руках. Этим даже пользовались предприимчивые держатели кабачков, уверяя клиентов, что герой романа останавливался «именно тут и за этим столом сидел». Карамзин описал в «Бедной Лизе» то, что прекрасно знал. Он и начал повесть со слов о том, что «никто из живущих в Москве не знает так хорошо окрестности города сего», и признавал, что любит окрестности Симонова монастыря. Это было правдой: его друг, поэт Иван Дмитриев, вспоминал, что они с Карамзиным в молодые годы проводили у стен Симонова целые дни. А в 1817 году в «Записке о достопамятностях Москвы» Карамзин писал: «Близ Симонова монастыря есть пруд, осененный деревьями и заросший. Двадцать пять лет пред сим сочинил я там «Бедную Лизу», сказку весьма незамысловатую, но столь счастливую для молодого автора, что тысячи любопытных ездили и ходили туда искать следов Лизиных». И правда: поиск и поклонение Лизиному пруду стали у москвичей фетишем. Прудов в Москве было в те времена множество, около трехсот. Но стать местом преклонения удалось лишь одному из них. И не исключено, что... не тому, который имел в виду Карамзин. Возле Симонова монастыря в те времена было два пруда. Монастырь был основан на Лисином пруду, или Медвежьем озерке. Второй пруд, Сергиевский, или Сергиев, находившийся ближе к более позднему зданию монастыря за Кожуховской заставой, и по преданию, был выкопан самим Сергием Радонежским. На название первого пруда Карамзин отреагировал тонко, назвав героиню Лизой. Схоже звали многих героинь европейской литературы того времени — Луиза, Элиза, Элоиза. Карамзин писал, что пруд, где встречалась его Лиза с Эрастом, был «осенен» столетними дубами. Но поклонники повести не обратили на это внимания и двинулись к Сергиеву пруду, более известному, обсаженному липами, хотя было очевидно, что тихих свиданий возле него быть не могло — он был открыт для обзора. Сегодня, увы, от Симонова монастыря, крепости на подступах к Москве, сохранились только частичка стены и несколько полуразрушенных построек. А с прудами загадок еще больше. По свидетельству современников 1848 года, Лизин пруд уже тогда превратился в «дождливую лужицу». Заметил кто-то и засохшие на его берегах дубы... Так что, похоже, не пользующийся популярностью, всеми забытый, но настоящий пруд бедной Лизы исчез давным-давно. Но на карте Москвы конца XIX века Лизин пруд показан как довольно крупный объект! Как это понять? Только так — это именно второй пруд, Сергиев. Который и дотянул до 1930-х годов. Без следа Во всех справочниках про пруд, ошибочно названный Лизиным, сказано: обмелел и засыпан в 1930-х годах. Но вот удивительное свидетельство из газеты «Мотор» 1932 года, пишет рабочий С. Бондарев: люди «хорошо знают Лизин пруд, который недавно еще был хорошим источником. В нем ребята купались и приходили к нему дышать свежим воздухом. В 1930 году от Пролетарского райсовета было дано распоряжение окончательно засыпать Лизин пруд. Но так как этот пруд проточный, то его три года засыпают, а засыпать никак не могут. Сейчас пруд полностью заполнен чистой водой, выходящей даже из берегов. Пруд имеет водоносные ключи, из которых не переставая идет холодная, пригодная для питья вода, поэтому засыпать его невозможно. Если же его сохранить, в нем можно разводить рыбу и купаться. Я предлагаю его (...) почистить от грязи и укрепить берега...» Что-то мало описанное похоже на обмелевший пруд. И засыпали его, как выясняется, с трудом, но чрезвычайно упорно. Не потому ли засыпали, что в памяти он был прочно связан с именем Сергия Радонежского, а в те годы на церковь шли усиленные гонения? Как бы то ни было, пруд засыпали. Вместе с ним исчезли с карты Москвы Лизин тупик, ведущий к пруду, Лизина слободка, Лизинская железнодорожная ветка с товарной станцией Лизино и Лизина площадь, находившаяся к югу от пруда, — части Карамзинской Москвы. Сейчас над бывшими прудами стоят дома и торговые центры. Чтобы понять, где примерно находился пруд, выйдите в город из метро Автозаводская», пересеките площадь и, оказавшись у здания одного из корпусов завода «Динамо», считайте, что вы на месте.