И маргиналы станут классиками

Неформалы разных эпох — от дореволюционных авангардистов до фриков наших дней — поселились в Шереметевском дворце. Санкт-Петербургский музей театрального имузыкального искусства представил выставку «ОбличьЯ. Больше, чем реальность» — исследование границ человеческого образа и его художественной интерпретации. Экспозиция, поражающая разнообразием артефактов, открывается обрядовыми масками из коллекции Этнографического музея, а завершается скромным «джакетом» Жанны Агузаровой, лично отобравшей для выставки этот предмет своего гардероба. Между космосом народной культуры и космической дивой — эскизы Казимира Малевича к опере «Победа над солнцем», лоскут материи, из которой мама Владимира Маяковского сшила поэту скандальную желтую кофту, альманах «Пощечина общественному вкусу» и прочие реликвии контркультуры. А в других залах — экспонаты, связанные уже с фигурами конца XX века: Сергеем Курехиным, Тимуром Новиковым, Владиславом Мамышевым-Монро. Современное искусство представлено огромными движущимися объектами Андрея Бартенева и автобиографической инсталляцией Александра Петлюры, разместившейся на дворцовой лестнице. Поднимаясь по ступеням, будто просматриваешь кинопленку жизни, составленную из одежды, фотографий, предметов быта. Вот два одетых манекена — это родители. У «отца» из кармана торчит «Беломорканал», у «мамы» вместо головы банка с соленьями. Журналы «Юность», лежащие в пасти старого чемодана, олицетворяют соответствующую пору становления. И так далее, включая первую любовь, возмужание, появление детей, а также встречу со старушкой пани Броней, ставшей благодаря Петлюре манекенщицей-звездой альтернативной моды. Дворец Шереметевых, в котором экспонируются музыкальные инструменты из коллекции Театрального музея, — пространство академическое, если не сказать чопорное. Художник выставки Юрий Сучков не побоялся нарушить благоговейную атмосферу этих залов. Маска, сшитая из звериных шкурок, «вправлена» в старинное бюро. Высокие двери открываются прямо в видеопроекцию народного праздника с куклами и ряжеными. Многие экспонаты закреплены на вздыбленном планшете — символе покачнувшегося равновесия и смены ориентиров. Выставка получилась расфокусированной: здесь о маске и потусторонности, об имидже и карнавализации, об отечественных фриках и инаковости как таковой. Пожалуй, главный сюжет составили исторические параллели между двумя волнами авангарда. С одной стороны — футуристическая «заумь», космогонические «перфомансы» как предчувствие Первой мировой, революции и новой советской страны. С другой — контркультура заката советской империи: «Поп-механика», Новая Академия Изящных Искусств, инсталляции и хэппенинги. Этой по-театральному выразительной выставке к лицу зрительский ажиотаж. Фриковатая публика родом из лихих 1990-х и просто шумный рой зевак, заполнивших на вернисаже залы Шереметевского дворца, органично сочетались с экспрессивными, «кричащими» экспонатами. А художники не выходили из экстравагантных образов. — Когда мы, монтируя выставку, распечатали ящики с моими работами, оттуда вылетели бабочки, — рассказал «Известиям» Андрей Бартенев. — Вот такое чудо. Самую наглую бабочку мы назвали Владик Монро. Они стали летать повсюду, потом попрятались, наверное, в люстрах этого зала. Думаю, ушли в спячку, а весной оживут. Впрочем, и одиночное пребывание здесь в будние дни пойдет на пользу. Смотришь на фото Маяковского, Бурлюка, Гончарову с разрисованными лицами и думаешь: ведь и их держали за хулиганов и шарлатанов, а теперь они «наше все». Может, и нынешние маргиналы однажды станут классиками?