Старые песни о грустном
"Магадан (Кабаре)" в театре ОКОЛО
Московский театр "ОКОЛО дома Станиславского" показал премьеру спектакля "Магадан (Кабаре)" в постановке художественного руководителя театра Юрия Погребничко. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ. Что бы ни ставил Юрий Погребничко в своем маленьком, многострадальном (несколько лет назад в ОКОЛО случился пожар, и труппа Погребничко вынуждена до сих пор играть на малой сцене, ставшей единственной) театре, спектакли его непременно встраиваются в общий ряд, начатый режиссером несколько десятилетий назад. Впрыгнуть в эту жизнь театра случайному прохожему, наверное, сложно. Не покидать ее никогда, предположу, страшновато. Навещать время от времени -- что-то вроде лекарства, приносящего облегчение. Хотя мир Юрия Погребничко столь же гармоничен, сколь и трагичен -- в нем воплощен будто весь опыт русско-советской цивилизации прошлого века: отчаяние в нем так перемешалось с успокоением, что чужому этого странного рецепта не понять и на пальцах не объяснить. "Магадан" сделан в знакомом для зрителей ОКОЛО жанре концерта, слово "кабаре" прибавлено к названию пополам с иронией. Часовой спектакль сделан просто, как будто это не сам театральный вечер, а предисловие к нему -- на почти пустой сцене, где устроен амфитеатр из театральных станков, собираются странные люди: человек с баяном, певица, три молодых человека в шинелях, дама "из бывших" с чемоданом, суровый парень, названный "бывшим капитаном", и его девушка. То ли жители странного мира, ненадолго выглядывающие к зрителю, то ли случайные попутчики, встретившиеся на бескрайних просторах неласковой родины, то ли участники провинциальной самодеятельности... Садятся рядком, поют песни. Приходят и уходят, экономят движения, отчего каждое становится важным. Люди эти робки, ходят с виноватыми улыбками, и каждый жест, свидетельствующий об освобождении, перехватывает дыхание. Театр Погребничко, в сущности, можно назвать театром национального подсознания -- и "театра переживания" в нем столько же, сколько "театра представления". Неизбывный лагерный опыт советского прошлого живет в этих стенах не как проклятие или повод для дежурных политических заявлений, а как судьба, как система трагических координат, внутри которой рождается особая, драгоценная лирика. "Магадан" в названии нового спектакля Юрия Погребничко не столько город на другом конце географической карты, сколько один из символов лагерной истории, один из психологических шрамов, которые не заживить, не замазать и не забыть. Неслучайно, что в плей-листе спектакля нет никакого собственно тюремного фольклора -- наоборот, песни про Магадан исключительно романтические ("Город мой, Магадан" и "В самолете Ленинград--Магадан"): чем меньше говоришь о страшном, тем надежнее оно коренится внутри сознания. В пространстве театра Погребничко удивительным образом все оказывается к месту: казалось бы, как вопросы о смысле жизни, которые задает женщина-конферансье, соединятся с фрагментом из чеховского рассказа про Ваньку Жукова, с анекдотом про маяк, которому наплевать на страхи кораблей в море, и с интервью буддистского монаха, которое мы видим на экране? Соединятся вполне естественно: как одно насилие порождает другое, так и одно смирение помогает родиться другому. Ничего в этом круговороте не изменить и не преодолеть. И нескончаемый магаданский снег, летящий с экрана, кажется, прямо в глаза зрителю, легко срифмуется с ласковой французской песенкой "Tombe la neige". И вопрос о смысле земного бытия, который кротко задает женщина-конферансье в исполнении Лилии Загорской, получает на крошечной сцене тот ответ, в вескости которого нет никаких оснований сомневаться,-- извлеченная из-под шинели эмалированная кастрюля с надписью "смысл жизни" и с картошкой, которую нужно освободить от кожуры.