"Викинг": Козловский ест мухоморы и крестит Русь

Козловский семь недель не брился, восемь суток ел грибы, он стал похож на человека героической судьбы и получил таким манером главную роль в семилетнем долгострое с дивным названием "ВииГкн" (на всех постерах почему-то написано именно так). Правда, отросшую бородку пришлось модненько подровнять в барбершопе, чтобы его можно было отличить от остальных обладателей пышной лицевой растительности, присутствующих на экране в однообразном ассортименте. Зато опыт поедания грибов (может, и не было ничего такого, это просто предположение) пригодился. Буквально через несколько минут после первого своего появления князь Владимир выпивает специальный мухоморный бульон для берсерков и, кажется, эффект от него не проходит до самых титров. Навряд ли уважаемые господа Эрнст, Кравчук и прочие задумывали свой дорогущий блокбастер как пелевинский трип, но именно так все и выглядит. Данила Красно Солнышко, точно психонавт в глубоком полузабытьи, случайно попавший в гущу масштабной любительской реконструкции, бродит по колено в грязи, исподлобья озирается по сторонам, пытаясь понять, что вообще происходит и зачем. Безликие бородачи снуют повсюду, нечленораздельно бормочут хриплыми голосами, рычат, позвякивают пенопластовыми мечами и топорами, периодически брутальнейше убивают друг друга или таких же безликих печенегов. Время от времени под руку Первокрестителю Козловскому попадаются женщины, которых надо непременно насиловать, оберегать и следить, чтобы они тебя не убили. Лысые языческие жрецы переставляют туда-сюда деревянных божков, наряжаются в венки, жгут костры, жрут все те же мухоморы, разговаривают на непонятных языках. На небе в нужные моменты кособоко и неинтересно поставленных баталий, как по волшебству, сгущаются тучи, чтобы оросить чумазые лица Владимира, варягов, печенегов и тем воспомочь силам Добра. Кругом все перманентно хмуро, серо, безрадостно. Потому что язычество - это плохо. А христианство, наоборот, хорошо и благодать. Первая (и почти последняя) светлая сцена в фильме возникает по истечении двух часов, когда Владимир вступает в храм побежденной Корсуни, чтобы покаяться во всех грехах: братоубийстве, изощренном изнасиловании etc. Тамошний монах наглядно показывает, как именно происходит прощение: наливает в миску прозрачную воду как символ изначально чистой души и капает туда горючее масло, за каждый грех по изрядной порции. Затем опускает в емкость пламя свечи. Вжух - и грехов как не бывало, и воду снова можно пить, только она, по меткому замечанию Владимира, все равно вонючая. В общем, идея понятна: до конца X века Русь была огромной лужей дурнопахнущей грязи, в которой копошились темные малосимпатичные людишки, но все изменилось, когда к нам пришла истинная вера. Спорить с этим мнением в данном контексте глупо хотя бы по той причине, что авторы в нем убеждены абсолютно непоколебимо и смотрят на дохристианскую Русь, как Герман на Арканар. Самое печальное, что тем же взором на нее приходится смотреть всем остальным, и зрелище получается смертельно скучное. То есть все вроде бы по тренду - мрачно, жестоко, секс, убийства, Козловский, опять же. Но страсти нет, жизни нет. Как будто картонным големам с вырезанными из школьного учебникам именами во ртах раздали в случайном порядке реплики и расставили их среди аккуратных декораций, щедро удобренных серой жижей.