В поисках берега. В Вологде заговорили об открытии «писательского» храма
Мы поговорили с Николаем Толстиковым - отцом Николаем - о литературе и православии, вологодских писательских традициях и о возрождении церкви священномученика Власия, епископа Севастийского. Писать никто не учит АиФ-Вологда, Ольга Кузнецова: - Отец Николай, когда вы решили стать литератором? Откуда у вас эта тяга к слову? Николай Толстиков: - Все началось с первых рассказиков и заметок о природе на страницах районной газеты. Потом, после армейской службы, была работа в штате «Сокольской правды». Вот уж где по району довелось поколесить! Журналист «районки» во всем мастер, во всем должен разбираться: и в сельском хозяйстве, и в заводском производстве, и в культуре. - Влияние партийной цензуры сильно в то время мешало? - В районной газете 80-х годов - не трогай только горком или райком КПСС, остальную «номенклатуру» можно было пушить так, что только перья летели. Совались смело во все проблемы, тех, кто с прохладцей «разоблачал» или трусил, еще и сам редактор подгонял. Он же и обрубал того, кто лишка зарывался. Газету простой народ, особенно сельский, уважал, за «жисть» потолковать с корреспондентом считали за честь. А чинуши побаивались. Не скрою, лучшей «школы жизни», как бы ни трафаретно это звучало, для начинающего писателя нет. При редакции газеты обреталось сильное литературное объединение. Планку на обсуждениях держали будь здоров, халтуру освистывали. Недаром, потом из литобъединения вышло аж пятеро членов Союза писателей! - Нужно ли учиться в литературном институте, что он дает? - Писать никто не учит - это сразу давали нам понять в стенах Литературного института. А вот получить прочное филологическое образование там можно и нужно. Еще один плюс - твои опусы там разбирают по косточкам руководитель творческого семинара, как правило, это известный маститый писатель, и сокурсники. - А как вы оказались в церкви? - Историей я интересовался всегда, но в советских учебниках о церкви, о Боге было сказано до обидного мало, да и написано в соответствующем духе: мракобесы, реакционеры... Какой-либо литературы вообще не было. Как я радовался, когда зашел в восстанавливаемый храм апостола Андрея Первозванного в Вологде и приобрел там невзрачный, на серой бумаге, репринт «Закона Божьего»! Тут же в ящичек с песком - подсвечниками еще в храме не обзавелись - поставил свечу и перекрестился... Тогда, в начале девяностых, сумятица в душах и умах была. А что бывает, когда по зыбучему болоту идешь? Верно, ищешь твердый берег, чтоб не засосало в трясину. Вот таким берегом для меня и стало православие. - Как относились писатели, студенты и преподаватели в литинституте к тому, что вы служили в церкви? - Да, действительно, в Литературном институте я учился в девяностые годы, когда уже был священнослужителем. Вначале мое нахождение в студентах сего учебного заведения вызывало недоумение, ехидные ухмылки, даже неприятие было у некоторых. Причем и в Москве, и у нас в Вологде. Еще бы, среди студенческой братвы, славящейся своими вольными нравами, затесался «служитель культа»! Но у нас в семинаре Владимира Орлова занимались и балерина, и летчик, и доктор. Потом все как-то притерпелось, притерлось, да и к концу XX века в России вряд ли кого уже чем-то можно было удивить. А батюшек православных сегодня в литературе - целый ряд. Без мерзости - Как смотрит православие на литературу? - Положительно смотрит, если писатель не озабочен только сценами насилия, похоти, отрицанием существования Божиего мира. Сейчас даже термин появился - «православная литература». Можно уже немало имен назвать, вполне светские издательства в выходе таких книг заинтересованы. Есть и так называемая «иерейская» проза, проза священников. Из батюшек, которые пишут, образовался по России целый ряд. Священники Николай Агафонов и Ярослав Шипов - прекрасные рассказчики, чувствуется, что пишут, опираясь на собственный церковный опыт, проза не «высосана из пальца», и нет желания выдавать желаемое за действительное. Нет у них и придурашливых воздыханий, натужной слезливости, чем часто грешат рядящиеся под православных литераторы. - А какие книги вы читаете? - Читаю и перечитываю книги Виктора Астафьева, в чем-то считая его своим учителем. Исторические романы Дмитрия Балашова, Валентина Пикуля. Произведения и дневниковые записи Чехова. Интересна мне проза Олега Павлова, Михаила Тарковского, Владимира Крупина, рано погибшего Вячеслав Дегтева. А книги, где клевета и хула на Бога и Его церковь, просто не хочется открывать. Я уже говорил об «околоправославной» мерзости, которой выходит достаточно на книжный прилавок. Издателями часто делается это от нехватки ума и погони за дешевой сенсацией. А какой это может нанести вред душе человеческой, им и невдомек. - Для себя какую тему в литературе вы выбрали? - Одно из главных направлений в моем творчестве – это, как сказано в Евангелии, «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные». О здоровом правильном человеке, вероятно, писать радостно и легко. Это приятнее, чем опускаться до самого дна, описывать его обитателей. Еще труднее описать человека, выбирающегося с этого самого дна, карабкающегося, обрывая ногти, в гору. Скатиться-то легко, усилий не надо. Об этом в моих новых книгах, вышедших в московских издательствах: «Пожинатели плодов», «Без креста», «Лазарева суббота», «Приходские повести». Мельница, хлебозавод, храм - Расскажите о храме в Вологде, который уже назвали «писательским». Кто помогает его возрождать? - Члены вологодского отделения Союза писателей России выступили инициаторами создания православной общины творческой интеллигенции Вологды, и наш правящий архиерей митрополит Игнатий пошел нам навстречу. Храм расположен в центре Вологды на пересечении улиц Кирова и Челюскинцев. Что в нем только не перебывало за годы советской власти! И хлебозавод с мельницей, какие-то мастерские, конторы. Он лишился глав с крестами и колокольни. Судя по старым фотографиям, раньше он был похож на корабль. В наше время в его стенах обосновался продуктовый магазин, где бойко торговали водкой и съестным товаром. Слава Богу, теперь все позади! Магазин благополучно выехал, а с 10-го декабря служим здесь молебны и панихиды. Чтобы восстановить храм, дел предстоит много, очень много. Ощущаем мы и молитвенную помощь священномученика Власия епископа Севастийского, в честь которого наречен храм. Он жил в 3 веке в Малой Азии, пострадал во время гонения на христиан. Храм восстанавливаем всем миром, помогает делать первые шаги приход храма святителя Николая во Владычной слободе, первые наши прихожане. Двери открыты для всех, ждем всех с настроем доброго дела в душе. Досье Николай Толстиков родился в Кадникове в 1958 году, член Союза писателей, православный священник. После службы в армии работал в районной газете. Окончил Литературный институт им. А.М.Горького и Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет в Москве.
