Алексей Амбросьев: Каждое поколение якутян должно открывать своего Семена Новгородова

Тринадцатого февраля исполнится 125 лет со дня рождения первого ученого-лингвиста народа саха, реформатора якутской национальной массовой письменности Семена Новгородова. Книжное издательство «Бичик» приурочило к юбилею исследователя выпуск книги. О процессе ее создания известный журналист и писатель Алексей Амбросьев – Сиэн Мунду рассказал в интервью ЯСИА. Именно Семен Новгородов, выходец из глубинки, стал реформатором существовавшей до революции якутской письменности, основанной на русской графике. Начиная с 1996 года, день рождения лингвиста отмечается в республике как День родного языка и письменности. – Для начала немного цифр, – говорит наш собеседник. – Чтобы читатель ясно представлял себе историческую ситуацию, в которой создавался новгородовский алфавит. За время своего существования якутская письменность несколько раз меняла графическую основу и неоднократно реформировалась. Его алфавит, основанный на латинице и максимально упрощенный оказал огромное воздействие на ликвидацию безграмотности якутов и приобщение отсталого края к русской и мировой культурам. До Новгородова якутская письменность существовала на основе кириллицы, а разработанный им алфавит – с 1917 по 1929 годы. Его алфавит, основанный на латинице и максимально упрощенный, оказал огромное воздействие на ликвидацию безграмотности якутов и приобщение отсталого края к русской и мировой культурам. Всего на новгородовском алфавите до введения унифицированного новотюркского алфавита на латинской основе было издано более 200 книг, в том числе около 30 учебников и пособий. – Что вас больше всего поразило в жизни Новгородова? – То, что человек из отсталой окраины царской России без каких-либо связей поступает в Санкт-Петербургский императорский университет, лучшее учебное заведение страны, один из крупнейших вузов в мире с устоявшимися традициями. Тогда в нем на четырех факультетах учились около 10 тысяч человек. Как говорит доцентом кафедры тюркской филологии Восточного факультета СПбГУ Маргарита Дубровина, также изучавшая жизнь Новгородова, простой человек туда поступить не мог. А у Семена Андреевича это получилось благодаря обширным знаниям и неуемной жажде к учебе. Простой человек не мог поступить в Санкт-Петербургский императорский университет. У Семена Андреевича это получилось благодаря обширным знаниям и неуемной жажде к учебе. Кроме того, меня поразило то, что, будучи учеником Якутского реального училища, Семен Новгородов понял несовершенство имеющегося на тот момент алфавита. Записи фольклорных произведений он уже в те годы производил не на русском, а на «своем» смешанном алфавите, состоящем как из русских, так и латинских букв. – Правда ли, что вы изначально планировали написать не книгу, а сценарий для документального фильма о Семене Новгородове? – Действительно, первым делом начал писать сценарий документального фильма. Заказа на книгу не было. Но я так «зарылся» в материалы, меня по-настоящему увлекла судьба молодого человека, который прожил всего 32 года, но за это время успел столько сделать, что многим бы хватило на несколько жизней. Однажды заикнулся своей жене и одновременно продюсеру Надежде Дмитриевне, мол, столько изучил материалов, что можно было бы и книгу написать. Она тут же включилась, провела какие-то переговоры, попросила литературный синопсис, несколько глав и т.д. В конце концов, издательство «Бичик» объявило, что будет выпускать мою книгу. Меня по-настоящему увлекла судьба молодого человека, который прожил всего 32 года, но за это время успел столько сделать, что многим бы хватило на несколько жизней. – На каких авторов вы опирались в работе? – Конечно, были такие авторы, которые написали про Новгородова практически все – Спиридон Дмитриев «Жизнь и деятельность С.А. Новгородова» (1960 г.), Евдокия Коркина «Во имя просвещения родного народа» (1991 г.), Семен Попов – Сэмэн Тумат «Лингвист» (2008 г.). Кроме того, я изучал специализированные работы языковедов Василия Илларионова, Риммы Жирковой и других. Как сказал Ньютон, если я видел дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов… – Трудно ли вам было писать произведение о выдающемся человеке, зная, что ранее уже публиковались серьезные исследовательские работы о нем? – Конечно, каждый нормальный человек должен волноваться, ощущая такую ответственность, поскольку это не мой вымышленный персонаж, с которым я как автор мог проделать все, что хочу, а реальное историческое лицо, герой нации. Это все равно, что ставить «Войну и мир» после Сергея Бондарчука! Я много общался с народным писателем Якутии Семеном Поповым – Сэмэн Тумат, двоюродным братом моей жены, который сделал достоянием гласности множество архивных документов, связанных с именем лингвиста. Однажды понял, что каждое поколение якутян должно открывать своего Семена Новгородова, в конце концов, ведь не боги горшки обжигают! Каждый нормальный человек должен волноваться, ощущая такую ответственность, поскольку это не мой вымышленный персонаж, с которым я как автор мог проделать все, что хочу, а реальное историческое лицо, герой нации. Тем не менее, я очень долго входил в этот процесс. Могу написать огромные куски текста, по 10000 знаков в день, но для этого мне надо созреть. Как говорил писатель Владимир Солоухин, если лампа рассчитана на 220, а напряжение — только на 120, то гореть она не будет. Поэтому очень благодарен своей Наденьке, которая все это время подпитывала меня энергией. Съездили летом в прекрасный алаас Чуораайытта, где родился Семен Андреевич, я общался с людьми, гулял, кузнечиков ловил, косил сено, вдыхал ни с чем не сравнимый запах свежескошенной травы. И потом, когда все накопленные знания и чувства начинают переполнять тебя, садишься и пишешь… – Много ли времени у вас заняло написание книги? – В сумасшедшие сроки все написал. Для меня это стало вызовом, раньше никогда такого не делал, потому было очень интересно. Меня же все знают как аналитика, журналиста или автора художественных рассказов. Была, конечно, еще книга про ЭПЛ, но это — другое. Здесь же я взялся за исторический формат с личностью такой величины. Очень благодарен редактору НКИ «Бичик» Людмиле Федоровой за плодотворную совместную работу. Без нее ничего бы не получилось. – В чем, по вашему мнению, заключается основной вклад Новгородова? – Бетлинговская и хитровская азбуки существовали для русских, а якуты, которые не знали русского языка, не могли толком по этим системам учиться. Достаточно сказать, что до революции грамотность среди саха, составлявших 87,1% всего населения Якутской области, едва достигала 0,7%. Действительно, глухой край был в этом отношении. Революционность алфавита Новгородова заключалась в том, что он руководствовался принципом «как слышим, так и пишем». Отказывался от умляутов, ведь они затрудняли и типографский набор, и процесс восприятия при обучении. Революционность алфавита Новгородова заключалась в том, что он руководствовался принципом «как слышим, так и пишем». Отказывался от умляутов (надстрочных знаков), ведь они затрудняли и типографский набор, и процесс восприятия при обучении. Хотел сделать алфавит максимально удобным для использования, в том числе и с технической точки зрения. Исследователь понимал, что рукой, конечно, можно написать множество умляутов, но если все это переводить на типографский набор, печатать книги, а ведь именно для этого и нужна была письменность, пользоваться бётлингковской транскрипцией очень неудобно. На алфавите Новгородова выросло целое поколение наших великих народных писателей, интеллигентов и просто грамотных людей. – Насколько содержание вашей книги отличается от содержания предыдущих работ о Семене Андреевиче? – Моя книга является художественно-документальным произведением. На основе имеющихся материалов попытался проанализировать тот или иной поступок будущего ученого, начиная с юношества. Например, я задавался вопросом: почему именно Санкт-Петербург… – И ответили? – Иван Цыценко, учивший Новгородова в Чурапче, наверное, немало рассказывал о прекрасном городе Петербурге, где он был студентом университета до ссылки в далекую холодную Якутию. Нетрудно представить себе подростка, у которого под влиянием рассказов учителя о столице России зародилась мечта не только увидеть этот город, но и учиться в нем. А на выбор будущей профессии, скорее всего, повлиял другой его наставник, с которым Новгородова судьба свела в Якутском реальном училище. Я говорю о Всеволоде Ионове, русском этнографе, фольклористе и лингвисте, исследователе Якутии, также выходце из Санкт-Петербурга. Мои предшественники, которые писали о Новгородове, были в основной массе своей людьми из ученых кругов, потому они опирались строго на исследовательские данные. А я мог допустить художественные предположения, в таком ключе, например, написаны книги из серии «Жизнь замечательных людей». Мои предшественники, которые писали о Новгородове, были в основной массе своей людьми из ученых кругов, потому они опирались строго на исследовательские данные. А я мог допустить художественные предположения, в таком ключе, например, написаны книги из серии «Жизнь замечательных людей». Кроме того, немного по-другому преподношу прекрасную переписку Семена Новгородова со своей сначала невестой, а потом женой Марией Новгородовой (Фелициной). Во время командировки в Санкт-Петербург мы взяли интервью у преподавателей тюркской филологии Восточного факультета СПбГУ. Доцент кафедры Алексей Пылев предоставил полную информацию о том, какие предметы изучались в те годы в университете, и какие из них конкретно мог учить Новгородов. В книгу вошли воспоминания, опубликованные ранее в небольших районных газетах и неизвестные широкому кругу читателей, или вовсе нигде не опубликованные. Также в ней имеется путеводитель по Санкт-Петербургу Семена Новгородова. Пусть якутяне, приезжая в Питер, знают, что это не чужой для них город. Здесь жил, учился и похоронен наш великий земляк. * * * – Какие качества вы цените больше всего? – Честность и верность. – Ваша самая характерная черта? – Я много работаю, но ужасный лентяй… –Ваш главный недостаток? – Лень. – Ваша идея о счастье? – Когда ты любишь, тебя любят и понимают дети. – Три литературных произведения, которые произвели на вас самое большое впечатление? – «Старик и Море» Хэмингуэя, «Мастер и Маргарита» Булгакова, «Сто лет одиночества» Маркеса. – Если бы у вас появился шанс поговорить с любым из когда-либо живших людей, кто бы это был? – Безусловно, Петр I.