Как слово Пришвина "оделось в дом"

Весной 1946 года Пришвин и его жена — Валерия Дмитриевна — приехали в окрестности Звенигорода, в деревню Дунино. Смотреть дачу, выставленную на продажу. Старый дом, за который просили 50 тысяч (сумму по тем временам немалую) был изрядно потрепан — и войной, и временем. Со стен обвалилась обшивка, фундамент и крыша зияли дырами. Открытая веранда с резными наличниками висела в воздухе без опорных столбов и грозила обвалиться в любую минуту. Но Пришвины всего этого не заметили. А увидели они великолепный вид на Москва-реку и влюбились в эти места — с первого взгляда. И не они одни. Здесь, в окрестностях Звенигорода, писал Исаак Левитан, творили Тонеев, Горький и Герцен. Новый старый дом За старый дом писатель взялся рьяно. Все свободное время проводил с инструментами в руках. На ремонт нового старого дома он тратил все, что зарабатывал. И даже писал на заказ: «Мой дом над Москвой-рекой это чудо. Он сделан до последнего гвоздя из денег, полученных за сказки мои и сны. Это не дом, а талант мой, возвращенный к своему источнику. Слово оделось в дом». Лишних слов в своем доме Пришвин не держал. В последние годы жизни он избавился от всех книг, которые казались ему пустыми и ненужными. Оставил только то, «без чего нельзя жить»: энциклопедию Брокгауза и Ефрона и русскую классику — Пушкина, Чехова, Толстого. Фото великого старца долгие годы висело над кроватью писателя. Он много значил для Михаила Михайловича. Правда, в Ясную Поляну он приехать решился только после смерти Льва Николаевича. Считал, что недостоин… Гости Пришвина удивлялись тому, как просто он живет. Вся обстановка столовой — буфет, стул, стол и тахта. Самодельная. Два грубо сколоченных деревянных ящика, на которые стелили мешки с сеном. Зато спали на них люди весьма уважаемые. Так, частым гостем в доме Пришвиных был академик Капица. Михаил Михайлович в шутку называл его «опальным боярином советской власти» — и смело приглашал к себе, не опасаясь, что дружба с неугодным нобелевским лауреатом может ему дорого стоить. Петр Леонидович это очень ценил. Вместе с супругой в гостях у писателя они были часто. Однажды они даже подарили ему раковину под умывальник. Тогда такой подарок тогда считался роскошным. Старейший автомобилист Москвы Восемь десятков лет назад Пришвин напророчил, что придут времена, когда на машинах будут ездить все подряд. И лишь у самых богатых останется время, чтобы ходить пешком. Эти слова писатель произнес в то время, когда автомобиль на дорогах был редкостью. А вот сам Михаил Михайлович был его счастливым обладателем. Он сел за руль в 61 год и был старейшим водителем Москвы. Своим машинам он всегда давал женские имена, а ключи от них — «ключики счастья» — всегда держал в самом надежном месте — ящике письменного стола. Одна из последних машина Пришвина — «Москвич 400» — до сих пор стоит в гараже на даче писателя. И говорят, до сих пор легко заводится. А еще в Дунине до сих пор растет знаменитая пришвинская ель, посаженная Михаилом Михайловичем в память о герое повести «Корабельная чаща» Васе Веселкине. Никто не верил, что она здесь приживется, ведь принято считать, что ель — дерево тенелюбивое и на открытой поляне не выживает. Однако Михаил Михайлович думал по-другому: ель любит свет не меньше других деревьев, но при этом умеет стойко выносить тень. Васина елочка, выросшая в Дунине на вольном свету, это меткое наблюдение певца русской природы подтвердила.