Магнитное поле детских стихов Риммы Алдониной

Римма Петровна, Вы называете начало своей поэтической деятельности в детской литературе третьим рождением. Однако, насколько мне известно, Вы добились немалых успехов уже в самой первой своей профессии — архитектора, где стали единственной женщиной за всю историю “Моспроекта”, которая прошла путь от рядового архитектора до руководителя архитектурной мастерской. Связанным с творчеством было и второе рождение. Вы находились в постоянном поиске, чтобы изменить что-то в мире в лучшую сторону? Вот это, я понимаю, постановка вопроса! Не больше, не меньше, как изменить что-то в мире! Начну с того, что в благородной профессии архитектора я большую часть времени служила солдатом, выполнявшим приказ командования. Тогда от нас требовали обеспечить население Москвы жильём со всеми удобствами. С этой точки зрения совесть моя, что называется, чиста. Например, я — один из авторов планировки и застройки района Царицыно (раньше назывался Ленино-Дачное). В шестидесятые годы мы начинали там буквально с нуля — ходили между картофельными полями, с удовольствием намечали — так пройдет улица, так бульвар… Потом придумывали названия улиц и разрабатывали проект застройки района жильем. Фото из архива Р. Алдониной С этого момента и началось самое грустное — стандартизация построек, исходящая из принципа “самый экономичный дом”. Под эти характеристики попадал только один вид типового жилища — пять этажей и четыре секции. Словом, как пел наш ансамбль сатирической песни Дома Архитектора “Кохинор и Рейсшинка”: Мы теперь свободны, Можем как угодно Ставить тип один И больше ничего! И так по всей Москве. Потом наступило время домов в девять этажей. Только девять и ничего другого! Потом — только двенадцать, которые скоро нарастили до тринадцати. Следом грянула эра шестнадцати, а следом уже и семнадцатиэтажек. О каких градостроительных решениях, о каких ансамблях можно говорить в такой ситуации? В 1972 г. на Градостроительном совете удалось утвердить большой архитектурный ансамбль на Нагатинской набережной. Это поистине уникальное место, длиною в четыре километра. Проект, над которым мы работали, предусматривал создание богатого силуэта застройки благодаря зданиям ступенчатой формы с перепадами высоты по секциям от 10 до 25 этажей. На воплощение левой стороны ансамбля ушло десять лет колоссальных усилий. Почти 20 лет потом я слышала комплименты от тех, кто видел эту необычную композицию, проезжая по Нагатинскому мосту. И вдруг, когда я уже не работала, после 2000 года, в порыве бездумного уплотнения в ансамбль, вместо детского сада, втиснули, как чемоданы на обеденный стол, два корпуса по 22 этажа! Весь силуэт оказался испорчен! Мне было очень больно. Справедливости ради надо заметить, что наша ступенчатая застройка все же оказала положительное влияние на деятельность ряда московских архитекторов. Фото из архива Р. Алдониной Вот так я проектировала и строила жилье. Общественных зданий по индивидуальным проектам построить удалось до обидного, мало. Зато почти 50 лет, начиная с 1953 года я вместе с другими авторами “Кохинора и Рейсшинки” писала и исполняла песни, в которых мы лихо высмеивали промахи и недостатки в строительстве Москвы, “пытались повлиять на белый свет посредством сатирического пения”. Пели на 3-4 голоса. Наши прекрасные музыканты инженер А. Хейфец и архитектор И. Покровский держали очень высокую планку, а голосистые участники вкладывали всю душу в исполнение. Недаром Леонид Осипович Утесов как-то резюмировал после концерта: — “Если бы вы так строили, как поёте!” Однажды нас за кулисами навестил Аркадий Райкин и тихо с горечью произнес: — Ребята! Какие вы счастливые — можете петь, что хотите! Однако петь мы могли далеко не везде. С 1963 нас года не пускали на ТV и те, кому положено, не раз доходчиво предупреждали, что мы должны выступать только у себя в Доме архитектора или в других Домах творчества. Зато уж в этих домах: в ЦДРИ, ученых, композиторов, журналистов, литераторов, причём в разных городах Союза, мы выступали многократно и всегда с успехом. До сих пор все, кто слышал “Кохинор и Рейсшинку” вспоминают о них, как о глотке свежего воздуха в эпоху застоя. Фото из архива Р. Алдониной Нам эта “вторая” жизнь, которую мы называли “Сорок лет на сцене без гонорара!”, здорово помогала переживать все неприятности “первой”. К тому же за долгие годы мы отточили язык стиха, правили тексты друг друга. Результат сразу проверялся на зрителе. Так что, если и не всему миру, то московской интеллигенции точно, “Кохинор и Рейсшинка” добавили немало приятных минут в жизнь. Как вы стали детским писателем и когда пришла уверенность, что Ваши стихи – это не просто литературные упражнения для домашнего пользования? Коллеги по работе много раз подбивали меня сочинять стихи для детей — им не всегда нравилось то, что они читали в детских книжках. Однако серьёзная мысль, что возможно это получится, пришла после того, как восьмилетняя дочь подруги заставила меня трижды прочитать стишок “Мадам КОЕ-КАК”. Я стала потихоньку писать. Побороть неуверенность начинающего писателя помогли отзывы профессионалов. Например, детский писатель, ученик Корнея Ивановича Чуковского Роман Семёнович Сеф, которому я принесла свои стихи, воскликнул: — Где же вы раньше были? – Да вот, — говорю, — почти сорок лет занималась другим”. Он тогда порекомендовал мои стихи в газету “Пионерская правда”, где напечатали стишок “Страшная месть”. Другой профессионал направил мои работы в журнал “Колобок”, где в 1986 году напечатали “Невесомость”. В “Костёр” взяли сразу целую подборку. Потом в издательстве “Мелодия” появились первые песни на мои стихи. Так всё началось. Фото: Facebook. Поэтесса Римма Петровна Алдонина ("Три маленькие сказки"), лауреат конкурса "Новая детская книга-2013" в номинации "Новая детская книга Рунета. Выбор Ozon.ru" Как рождаются стихи для детей? Есть ли у вас самое любимое? Трудно сказать как. Иногда стихотворение является на свет из забавной мысли, иногда из удачной первой фразы. Иногда строчки растут, а потом неожиданно выруливают совсем в неожиданную сторону. Например, стишок “Крохотный мальчик” начался с желания описать, как очень маленький мальчик дает крошку малюсенькой птичке. Но благодарность птички росла, росла и сделалась такая большая, что сам мальчик от этого немножко подрос! Просто не мог не подрасти! Крохотный мальчик Крохотный, крохотный мальчик Для крохотной, крохотной птички, На крохотном, крохотном блюдце Вкусную крошку принес. Птичка сказала: - Спасибо! Большое, большое спасибо! Такое большое спасибо, Что мальчик немножко подрос! Я очень люблю этот стишок. Вы участвовали в создании кукольных спектаклей в театре Образцова. Расскажите, пожалуйста, как это было. Сергей Владимирович Образцов любил бывать на концертах “Кохинора и Рейсшинки”. Однажды он пригласил членов нашего авторского коллектива и предложил написать новую пьесу для его театра. Тема — рядовая передача московского телевидения, естественно с юмором и пародией. Это был совершенно новаторский спектакль. Сцена изображала экран черно-белого телевизора, цветного тогда не было. Все куклы выдерживались в соответствующем цвете и масштабе, так что для крупных планов были изготовлены громадные серо-голубые головы ведущих и большие фигуры. Мы писали отдельные интермедии, из которых и состоял спектакль. Работать с Сергеем Владимировичем было интересно и весело, но очень трудно. Сегодня он что-то одобрял, завтра мог это же разнести в пух и прах, при этом приговаривая: — “Только дурак не меняет своих мнений”! Так что вариантов интермедий мы написали великое множество, а из четырех авторов до конца работы дошли только двое – я и Ан. Шайхет, остальные отпали. Я написала сцены с перчатками, пельменями, Тяпы и Ляпы да две песенки, звучащие в начале и конце. Мелодии к ним как-то сами собой складывались в голове. Про одну Сергей Владимирович сначала решил: - “Ваш голос и запишем”. Но потом все-таки передал исполнение Зиновию Гердту. Спектакль “Говорит и показывает ГЦТК” шёл в театре 14 лет, начиная с 1972 года. Параллельно мы сочинили несколько интермедий для спектакля “Новоселье”, поставленного в честь переезда театра в новое здание на Садовом кольце. С лёгкой руки Сергея Владимировича мы потом вместе с М.М. Бартеневым написали пьесу для дошколят “Здравствуйте”, которая до сих пор идёт в разных кукольных театрах страны — от Рязани до Камчатки. Часто ли Вы встречаетесь с юными читателями. Какие в них произошли перемены по сравнению с их сверстниками советского периода? Вы не учли, что в советское время я с читателями не встречалась. Но полагаю, что дети на таких встречах были бы примерно такими же, как сейчас. Фото: педагогическое партнерство Как Вы относитесь к стихам-наставлениям, стихам-поучениям? Думаю, что детская литература должна воспитывать в детях самые лучшие качества, помогать растить из каждого настоящего человека. Но это должна быть художественная литература, а не просто рифмованные правила жизни и поведения. Через образы, через какие-то жизненные ситуации, иногда от противного, но не в лоб, таких поучений ребенок получает достаточно от других. Кто Ваш любимый детский писатель и кого из современных детских писателей вы бы особо выделили и рекомендовали для семейного чтения? Мне очень близки по духу произведения Самуила Маршака и Бориса Заходера. Я выросла на стихах Маршака, Чуковского, сказках Пушкина и лучших стихах Барто и Михалкова, помню их наизусть. В последние годы появилось целое новое поколение детских поэтов, которых, наконец, стали замечать издательства. Так что если родители для семейного чтения выберут, кроме таких уже известных авторов как Михаил Яснов, Андрей Усачев или Виктор Лунин, стихи двух ярославских красавиц Анастасии Орловой и Юлии Симбирской, Анны Игнатовой из Петербурга, или москвички Натальи Волковой, то они не ошибутся. И, конечно, это далеко не всё. Фото: Facebook Для поднятия настроения - пара стихотворений от Риммы Алдониной: Бегемот решил худеть Раз Бегемот решил худеть: - Ну, а куда живот мне деть? А ноги, толстые, как пни, Как могут похудеть они? - Ты подари живот Слону, - Сказал ему знакомый Гну, - А ноги выменяй с Жирафом! - И стану… бегающим шкафом? Умрет вся Африка от смеха: - Смотрите шкаф бежит! Потеха! Нет, знаешь, Гну, что я скажу, Я лучше толстым похожу. Чудесное поле Есть поле пшеницы, Есть поле овса, Подсолнухов поле Глядит в небеса. А физики нам говорят Именитые, Что есть у Земли Еще поле магнитное. Не видим его И не слышим его, Но не было б нас На Земле без него! Оно нас окутало Как одеяло, Оно нас спасает, Все время спасало От вредных лучей, Что из космоса льются, Но сквозь это поле К Земле не пробьются! Магнитное поле, Признаться пора, Ты просто чудесное поле, Ура!