Аренда матки: возможна ли в природе мужская беременность?

Самым известным примером «мужской беременности» до сих пор остается история Томаса Бити — трансгендера, который сохранил матку и родил троих детей. Уже несколько десятилетий биомедики ищут способы, которые позволят мужчине выносить и родить ребенка без смены пола. Это могло бы стать новым решением проблемы бесплодия, а также по-настоящему уравняло бы мужчин и женщин в правах. В Издательстве Ивана Лимбаха выходит книга социолога Ирины Аристарховой «Гостеприимство матрицы: Философия, биомедицина и культура», в которой рассматриваются проблемы новых репродуктивных практик и гендерной идентичности. T&P публикуют отрывок о том, нужна ли мужчинам функция деторождения и насколько мир близок к такому повороту.Биомедицинский дискурс мужской беременности «Гостеприимство матрицы: Философия, биомедицина и культура» За последние два десятилетия некоторые выдающиеся и знаменитые эксперты-биомедики в различных частях света объясняли необходимость мужской беременности или всерьез рассматривали ее осуществимость (Walters 1991; Teresi and Mcauliffe 1998; Winston 1998; Gosden 2000). С биомедицинской точки зрения мужская беременность может быть понята как другая форма эктогенеза. Как показывает длинная история поддержки эктогенетических исследований, мужская беременность также рассматривается как решение проблемы бесплодия и, все чаще и конкретней, как проблема юридических прав мужчин (особенно гомосексуальных и транссексуальных) на размножение. Уильям Уолтерс, исполнительный клинический директор в Королевском госпитале для женщин в Мельбурне и соавтор книги вместе с Питером Сингером (1982), является известным сторонником эктогенеза. Уолтерс специализируется на транссексуальности и описывает тех, кто может быть заинтересован в мужской беременности: «[Биологические мужчины], выражающие интерес или сильное желание завести собственного ребенка, включают в себя (i) мужчин транссексуалов, ставших женщинами, (ii) гомосексуалов в моногамных отношениях, (iii) одиноких гетеросексуальных мужчин с сильным материнским инстинктом и (iv) женатых мужчин, чьи жены бесплодны или фертильны, но имеют серьезные заболевания, неблагоприятные для деторождения» (Walters 1991, 739).В настоящий момент главными способами достижения человеческой мужской беременности в будущем считаются брюшная беременность и трансплантация матки. Стоит отметить, что обе эти возможности рассматривают беременность как вопрос о «где» — то есть поиск подходящего места для введения оплодотворенного эмбриона в мужское тело. Эта проблема зачастую представляется в качестве основного препятствия для мужской беременности, усиливая понимание утробы/матки как «всего лишь умного инкубатора», как выразился Госден, который легко может быть заменен. Прежде чем мы более подробно рассмотрим обе эти возможности человеческой мужской беременности, я вкратце обрисую ситуацию в современных биомедицинских исследованиях, касающихся этого вопроcа.Терези и Мкаулиффе (Teresi and Mcauliffe 1998) собрали обширную информацию об австралийских, новозеландских и британских исследованиях мужской беременности у животных. Важно отметить, что большинство этих исследований получили свое обоснование благодаря отсылкам к пользе биомедицины, не имеющей ничего общего с мужской беременностью, но скорее имеющей дело с проблемами зародышевого развития, эволюционной биологии, лечения бесплодия и так далее. Эти примеры, однако, подтверждают мое утверждение, что основным вопросом о беременности остается вопрос «где»: куда можно имплантировать эмбриона бабуину или мыши мужского рода и как долго этот эмбрион может выжить внутри брюшной полости, не подвергнувшись исторжению или абсорбации. Пространственные ограничения для размещения и развития эмбриона, наблюдаемые у животных, приводятся как одно из возражений против возможности мужской беременности: «Это очевидно. Плацентарный мешок и ребенок в срок будут весить порядка двадцати пяти фунтов. И на протяжении всех месяцев роста этот мешок может перекручиваться и переворачиваться» (Hallatt, цит. по: Teresi and Mcauliffe 1998, 180). Несмотря на эти ограничения, бабуин мужского рода вынашивал имплантированный эмбрион на протяжении четырех месяцев, как об этом сообщает доктор Якобсен, известный репродуктолог, заслугой которого считается развитие амниоцентеза для проверки генетических отклонений. Якобсен приходит к заключению: «чудом нашего открытия» стало понимание того, что «оплодотворенное яйцо может быть автономным, само производя все гормоны, необходимые ему для развития» (Teresi and Mcauliffe 1998, 177). Якобсен также сообщил об успешной брюшной беременности у мужской особи шимпанзе (Andrews 1984, 261). Беременная мужская особь мыши вынашивала в своих яичках зародыш двенадцать дней до «идеального состояния», добавляет Дэвид Кирби из Оксфордского университета, и лишь нехватка эластичности и пространства внутри яичек остановила развитие эмбриона (Teresi and Mcauliffe 1998, 177). При успешной имплантации и вынашивании у мужской особи бабуина и мыши, заключает Хардинг, подобно Якобсену, «на гормональном уровне зародыш оказывается полностью автономным» (Harding, цит. по: Teresi and Mcauliffe 1998, 179). Это означает, что человеческая мужская особь, чтобы забеременеть, не должна даже проходить гормональной терапии. Как только плацента разовьется, «автономное» существо само выработает свои собственные стероиды. Биомедицинское сообщество, таким образом, предполагает, что если мужская беременность станет когда-либо возможной, то она будет происходить в брюшной полости. Дискуссия о влиянии на окружающие органы практически отсутствует. Когда дело касается беременности, мужское тело, так же как и женское, начинает рассматриваться как пассивный «мешок тканей» и пустеющее пространство, только и ждущее, когда его наполнят посредством экстракорпорального оплодотворения или другого вида вспомогательных репродуктивных технологий. Возможность брюшной беременности у мужчин основана не только на ограниченном числе мужских беременностей у животных, но и на успешных брюшных (то есть внематочных) беременностях у женщин. Брюшная беременность у женщин происходят вне «положенного» им места, то есть они эктопичны. Сегодня большинство исследователей призывают к подходу «жди-и-смотри» в отношении к эктопичным беременностям у ранее бесплодных женщин или у тех, кто прошел стадию плацентарного закрепления без осложнений, «так как невозможно предсказать, какая из спонтанных брюшных беременностей будет развиваться относительно благоприятным образом для того, чтобы привести к рождению нормального, здорового ребенка, можно выдвинуть аргумент о выжидающем подходе ко всем брюшным беременностям, особенно когда носитель обладает длинной историей бесплодия» (Walters 1991, 738–739). Здесь важна формулировка: вместо того чтобы сосредоточиться на преобладающем количестве неудач, угрожающих жизни случаев, фокус смещен на относительно небольшое число успешных примеров, что прокладывает путь для биомедицинского будущего мужской беременности.Для Роджера Госдена, еще одного исследователя, всерьез рассматривающего человеческую мужскую беременность, она является определенной, хоть и рискованной, возможностью (Gosden 2000, 193–197). Госден предлагает различные основания для мужской беременности: отец может стать реципиентом для зародыша до тех пор, пока материнская матка не будет готова его принять; мужская беременность может заменить суррогатную или искусственную беременность, что будет означать снижение стоимости и разрешение юридических проблем; она свяжет ребенка и отца на очень раннем этапе развития. Госден, однако, приходит к выводу, что в настоящий момент, «учитывая доступность безопасных альтернатив, нет необходимости для конструирования эктопической мужской беременности», где «безопасные альтернативы» отсылают к традиционной материнской беременности. Обеспокоенность безопасностью мужской беременности примечательна, так как Госден, по-видимому, рассматривает участие отца в вынашивании как чрезвычайно вероятное с научной точки зрения. В своей работе он также показывает, что недостаток исследований в этой области в сравнении с эктогенезом (его другими видами) является в большей степени результатом «культурной лакуны», отказывающейся признавать ее возможность, чем биологической невероятности: очевидно, получить финансирование на исследование эктогенетических систем, даже таких отдаленных и футуристичных, как мужская беременность, гораздо легче, чем на исследование мужской беременности как таковой (Gosden 2000, 193–197).Вальтерс, один из ранних сторонников возможности мужской беременности, обсуждая биомедицинские альтернативы бесплодия, всерьез рассматривает брюшную беременность для женщин: «Вследствие возможности брюшной беременности закончиться рождением нормального здорового ребенка, вполне понятно, что некоторые хорошо информированные бесплодные пары рассматривают этот способ деторождения в качестве решения их проблем… Нет сомнений в том, что искусственно индуцированная брюшная беременность имеет юридические и психологические преимущества для бесплодных женщин, которым в другом случае пришлось бы рассмотреть вариант суррогатного материнства. Таким образом, будет устранена ее (пары. — И. А.) вполне понятная тревога относительно суррогатной матери, уступающей ребенка при рождении» (Walters 1991, 733, 737).«Местом», которое обычно приводят как подходящее для имплантации в брюшную полость, является сальник (одна из тканевых складок брюшины, мембрана, поддерживающая и обволакивающая органы брюшины), так как позволить оплодотворенному эмбриону странствовать по телу представляется нецелесообразным. Человеческий эмбрион, скорее, необходимо погрузить в ткани, чем поверхностно к ним прикрепить (примечательно, что у людей имплантация глубже, чем у других животных). Поэтому сальник выбирается в качестве места, в которое он может быть имплантирован, где может быть развита поставка крови и плацента и обеспечен рост. Так как мужчины могут не обеспечивать необходимого количества гормонов для успешного развития эмбриона, им, вероятно, придется пройти гормональную терапию. Помимо многих других лекарственных средств, корректирующих их тела для облегчения этого процесса, им могут понадобиться иммунодепрессанты, особенно в период до полного развития плаценты. Как было ранее показано в случае с мужской беременностью у животных, исследователи полагают, что это не должно стать большой проблемой, так как, утверждают они, эмбрион в первые недели своего развития является более-менее самодостаточным существом. И подобно тому, как он развивается вне тела после искусственного оплодотворения и перед имплантацией, то же самое будет происходить и внутри мужчины. Другая возможность состоит в том, что эмбрион, как только контакт с мужским телом установлен, будет способствовать производству необходимых гормонов, так же как это происходит в женском теле посредством плацентарной поверхности. «Проект «Мужская беременность», 1999–2002» Ли Мингвей и Вирджил Вонг Второй возможностью для мужской беременности является трансплантология, и основана она на исследованиях трансплантации матки у животных и людей (Altchek 2003; Bedaiwy et al. 2008; Gauthier et al. 2008). Одной из примечательных характеристик трансплантации матки является то, что исследователи представляют и рассматривают ее как редкий случай временной трансплантации, так как матка не является жизненно важным органом в отличие от печени, почки и даже глаз. Это означает, что после рождения ребенка матка может быть удалена. К тому же вследствие гистерэктомии человеческие матки практически постоянно «доступны» и их можно использовать относительно «дешево». Госден предполагает, что трансплантация матки внутрь тела отца будет полезна для ребенка, так как плотные маточные стенки обеспечивают «безопасную» среду, а риск нарушений при эктопическом рождении превышает 50 процентов (Gosden 2000, 196). Хорошо известно, что относительная польза исследований трансплантаций матки проистекает из того факта, что не во всех культурных и религиозных контекстах суррогатное материнство или вспомогательная репродукция считаются приемлемыми. Так, одна из известных попыток трансплантации матки была осуществлена в Саудовской Аравии, и, как утверждают некоторые, в этом нет ничего удивительного, учитывая негативное культурное отношение к суррогатному материнству и вспомогательной репродукции (Fageeh et al. 2002). Так как женщинам с яичниками, так же как и женщинам с яичниковыми тканями, в период после менопаузы трансплантация яичниковых тканей и экстракорпоральное оплодотворение приносит пользу, среди биомедиков существует согласие относительно того, что это лишь вопрос времени, когда матка будет пересажена женщине и эмбрион будет имплантирован и выношен в срок. Таким образом, в данном случае обоснованием является то, что если женщина или женская особь животного способны на это, то способен и мужчина. Примечательно,что научный язык описывает обе эти проблемы крайне прямолинейно, что служит повышению биомедицинской возможности мужской беременности. Трансплантация матки описывается так: принять лекарства, впрыснуть, отрезать, удалить, смешать, вырастить, удалить, ввести, принять лекарства, вынашивать, отрезать и стать матерью. Мужское тело — это всего лишь еще одна брюшная полость, простой инкубатор для имплантации.Однако множество проблем и осложнений окружают как брюшную беременность, так и беременность с помощью трансплантированной матки. Точно так же как и в случае брюшной беременности у женщин, риск для жизни беременного мужчины будет велик. Преобладающее большинство эктопических беременностей оканчиваются хирургическим вмешательством при условии, что такая беременность выявлена на ранней стадии и операция еще возможна. В противном случае эктопическая беременность может привести к летальному исходу. Другими распространенными осложнениями являются генетические отклонения, нарушения развития и, в том случае, если ребенок выживет, значительно сниженное качество жизни. Поскольку ребенок ограничен расположенными рядом органами, голова и тело могут сформироваться неправильно. Однако опять-таки нам говорят, что, поскольку есть случаи рождения здоровых, нормальных детей в результате внематочных беременностей, существует (пусть и самая малая) возможность успешной беременности у мужчин (Walters 1991). Большинство упоминавшихся здесь сторонников мужской беременности (Gosden 2000; Walters 1991) отсылают к ней как проистекающей из нужд мужчин, имеющих «сильный материнский инстинкт» и проявляющих «женоподобное» поведение — как «транссексуалы», «женственные» или подвергшихся влиянию гормонов во время беременности. Эти перспективы в очередной раз открывают беременность как материнское отношение (даже при обсуждении мужской беременности) и отношение гостеприимства. Таким образом, помимо необходимости во внутренних тканях, «похожих на матку» (как сальник), или необходимости в трансплантации матки, то есть помимо поиска «пустого места» внутри мужского тела, идея мужской беременности обладает возможностью изменить, благодаря материнскому отношению гостеприимства и тому, что это отношение делает возможным, восприятие того, что означает быть мужчиной.Резюмируя, можно сказать: эксперты в области биомедицины, рассматривающие мужскую беременность как результат и следующий (логический?) шаг их собственной практики, размещают ее в той же рубрике, что и исследования по трансплантации матки и рождения значительно раньше срока, соглашаясь при этом, что биоэтически это гораздо более сложная проблема. Она стала гораздо более уместной и открыто обсуждаемой в гомосексуальных и транссексуальных сообществах (Walters 1991; Sparrow 2008). Хотя Гоcден никогда не упоминает гомосексуальность и предлагает мужскую беременность как решение проблем гетеросексуальной семьи, связанных с исполнением ее естественного предназначения в том случае, когда женщина не может или не хочет сама вынашивать ребенка, в других дискурсах терминология репродуктивных «прав» и «свобод» для гомосексуалов и транссексуальных мужчин значительно повлияла на эту дискуссию, перенеся акцент со священного долга или предустановленной потребности в нуклеарном гетеросексуальном воспроизводстве на право иметь ребенка для мужчин.Дискурсы биоэтики о возможности мужской беременности В литературе по биоэтике проблема мужской беременности связана с дискурсом «права» на получение дополнительных репродуктивных услуг. Логика здесь проста: если мы тратим столько времени и усилий на то, чтобы помочь женщинам, которые в другом случае не были бы на это способны, с зачатием и вынашиванием, то надо помогать и мужчинам. Вспомогательные репродуктивные технологии не должны никого дискриминировать: ни бедных, ни богатых; ни здоровых, ни больных или людей с особенностями развития; ни белых, ни не-белых; ни женщин, ни мужчин. Этот аргумент кажется довольно обоснованным, особенно в тех случаях, когда те, кто желает получить такие услуги, должны платить за них из собственного кармана, тем самым усиливая индивидуальное право на «автономию» и «свободу выбора».Другим обоснованием мужской беременности в биоэтике является рыночная экономическая модель. Согласно этой логике, мужская беременность, подобная другим вспомогательным репродуктивным услугам, будет являться обычной бизнес-моделью, выполняющей определенную работу для семей и индивидов, так же как агентство по усыновлению и клиника вспомогательной репродукции. В настоящий момент неженатые мужчины могут оплачивать суррогатные услуги в некоторых штатах США. И Уолтерс (Walters 1991) и Госден (Gosden 2000) утверждают, что мужская беременность может сокращать количество осложнений (особенно эмоциональных, юридических и финансовых), связанных с суррогатным материнством. Если незамужняя женщина (гомосексуальная или нет) желает получить услуги по экстракорпоральному оплодотворению (ЭКО) с помощью замороженной спермы, чтобы завести своих собственных детей, то она может сделать это, и мужчина, чье желание иметь биологического ребенка в этой системе гарантировано благодаря донорству яйцеклеток и суррогатному материнству (учитывая, конечно, что он довольно состоятелен и ЭКО сработает для суррогатной матери), тоже может получить такую услугу. «Проект «Мужская беременность», 1999–2002» Ли Мингвей и Вирджил Вонг Хотя определения женского и мужского все более и более усложняются в биомедицинских и биоэтических дискурсах, они все еще покоятся, что довольно интересно, на том, что рассматривается в качестве «науки» о «половой дифференциации». Юридическая терминология, к ней относящаяся, сместилась от первичных и вторичных «половых признаков», таких как пенис/яички и матка/вагина/груди, к «мужскому поведению», «биологическому мужчине» и «хромосомному мужчине» (Walters 1991, 199; Sparrow 2008). Каждое новое определение стремится преодолеть недостатки, обнаруженные в предыдущем. Проблема с определениями обычно всплывает, когда распознаются экономические, политические и медицинские неравенства для трансгендерных, транссексуальных, биогендерных, бисексуальных, интергендерных, интерсексуальных и гомосексуальных сообществ и индивидов (Roscoe 1991).Спароу (Sparrow 2008) написал замечательное эссе, которое всерьез рассматривает мужскую беременность, исходя из биоэтической перспективы. Однако, несмотря на то что Спароу признает юридическое, экономическое и медицинское неравенство, его главный биоэтический аргумент против мужской беременности все еще основывается на представлении о биологии как «судьбе». Таким образом, согласно Спароу, предположение о том, что у мужчин есть право на беременность, является издевкой над «естественным порядком вещей», особенно с учетом того, что некоторые женщины хотят, но не могут забеременеть. Однако подобное утверждение, в свою очередь, подрывает притязание женщин на эти технологии как на свое «естественное» право, дополняющее их «культурные» права. Следовательно, утверждает Спароу, такая аргументация является извращением концепции «репродуктивной свободы» и «прав» и обращает в шутку женские права, особенно потому, что мужская беременность не основана на «нормальном человеческом жизненном цикле», «фактах репродуктивной биологии» или «нормальном контексте воспроизводства» и представляет собой «легкомысленный или банальный проект» (Sparrow 2008, 287). Его аргументация, направленная против мужской беременности, раскрывает то, что притязания женщин на фундаментальное «право» на вспомогательную репродукцию зачастую основаны на культурных или политических аргументах — даже если «природа» используется для их поддержки, — и отстаивает специфические права женщин за счет других групп (включая животных). Когда, однако, дело доходит до мужчин, то привлекаются социальные и коллективные потребности и контексты, окружающие беременность, и «коллективному» и «социальному» отдается предпочтение по сравнению с индивидуальными правами на беременность (Squier 1995).Как подчеркивает, наряду с остальными, Уолтерс (Walters 1991), больше всего от исследований ЭКО и вспомогательной репродуктивной медицины выиграли (белые) состоятельные женщины. Сквир (Squier 1994 и 1995) также отмечает, что мы часто забываем: текущие биомедицинские исследования не являются политически и культурно нейтральными. Поэтому аргумент Спароу о том, что мужская беременность не является нормальным контекстом репродукции и, следовательно, не должна поддерживаться, несостоятелен, так как то же самое обвинение может быть выдвинуто против текущих биомедицинских исследований бесплодия в целом: значительная часть научных и правительственных ресурсов направлена на поддержку лечения бесплодия у привилегированных женщин, которые, в свою очередь, могут оказывать поддержку подобным исследованиям посредством социального, культурного и политического давления на соответствующие институции. Что в этом естественного? Попытка Спароу оспорить мужскую беременность как право (ведущая к постановке под сомнение тех же прав для женщин) усиливает представленный ранее биомедицинский дискурс о мужской беременности как о всего лишь проблеме «биомедицинской настройки». Прибегая к аргументам о «нормальном порядке репродукции» и «нормальной половой идентичности» и высмеивая то, что мужчины могут чувствовать себя «бесплодными», одновременно поддерживая эту же самую концепцию применительно к женщинам, Спароу перенимает биомедицинскую модель матричного/материнского как естественно доступного в том случае, если оплодотворение произошло (Sparrow 2008). Здесь упущено рассмотрение материнского отношения, которое мужчины могут желать пережить в своих собственных телах либо воплотить посредством эмпатических отношений с другими. Биоэтический подход к мужской беременности определяет ее как один из способов репродукции в скором будущем. […]