Евгений Евтушенко всегда был человеком мира
18 июня ему исполнилось бы 85. В последние годы он тяжело болел. В 2013 году перенес сложнейшую операцию, ему ампутировали правую ногу. Но кто это замечал во время его приездов в Россию? Евгений Евтушенко всегда представлял собой какой-то шквал энергии. В 2015 году он, как когда-то в 60-е годы, собрал стадион Лужники, проведя четырехчасовой поэтический спектакль "Поэт в России - больше, чем поэт". В 2016 на книжном фестивале "Красная площадь" на его выступлении был аншлаг, в течение пяти часов он подписывал книги своим почитателям, не формально, успевая поговорить практически с каждым из них. И на этот год, в связи с его юбилеем, были запланированы его концерты в Государственном Кремлевском дворце, в Концертном зале имени П. И. Чайковского на четыре тысячи мест. А еще - гастроли по всей России, по Белоруссии, по Казахстану… Просто остановилось сердце. Он как будто не позволял себе умирать. "Не умирай прежде смерти" - так он назвал свой роман, который вышел в издательстве "Московский рабочий" в 1993 году. Осмыслить утрату нам еще предстоит. Но то, что ушел огромный человек и большой поэт, который любил поэзию больше самой жизни, жил поэзией, служил поэзии до последнего вздоха - это уже очевидно. В суете наших дней многое, что он делал, просто не замечалось. Замечали его выступления, гастроли. Замечали, что во время гастролей в Ростове-на-Дону ему стало плохо, и его пришлось срочно госпитализировать. Об этом писали. А что все последние годы он посвятил созданию антологии русской поэзии в пяти томах, где собраны стихи поэтов за десять веков (!) существования русской поэзии, на это как-то не очень обращали внимание… Между тем, когда он был у нас в гостях в "РГ" в августе 2015 года, он только и говорил, что об этой антологии, - как чуть ли не главном деле своей жизни. И страшно переживал, что она не доходит до широкого читателя. "Тогда зачем я жил?" - несколько раз повторил он. Его всегда упрекали в чрезмерной публичности, в том, что слишком работает на читателя, на аудиторию. Всегда ярко одевался, был участником не одного скандала. В свое время его, студента, отчислили из Литературного института "за дисциплинарные взыскания" (на самом деле - за поддержку романа Дудинцева "Не хлебом единым"). "Я центральный поэт, ибо предки мои из централов", - заявлял он, напоминая о сибирском происхождении (мать и отец были геологами). И это тоже находили нескромным. А уж как склоняли и склоняют его строчку "Поэт в России - больше, чем поэт". Но Евтушенко действительно был "больше, чем поэт". Вернее, больше, чем человек, пишущий сколь угодно хорошие стихи, а именно это, конечно, имел он в виду. Вокруг него всегда рождалось какие-то энергетическое поле. Здесь и поэзия, и общественная деятельность, и даже политика, которой он тоже не чурался, потому что еще Александр Блок сказал, что если политика - мелкая "маркизова лужа", то тем паче стыдно поэту бояться замочить в ней ноги. "Государство, будь человеком!" - вот было его политическое кредо. Когда он был в "РГ", то много говорил и об этом, о том, как, по его мнению, нужно устроить этот мир. "Мне всегда была близка мысль академика Сахарова о будущей конвергенции лучших идей, которые выработало человечество за свою историю. Это - самый правильный и чистый путь: взять из всех философий, из всех социальных доктрин после их изучения все лучшее, не принимать ошибки, несправедливости, научиться не повторять их, и идти вперед к еще не названному "изму". А может, и не нужно никакого "изма", никакого специального определения для этого мироустройства?" Ему пеняли на его отъезд в США, упрекали - преподает русскую литературу, но американским студентам. А Евтушенко всегда был человеком мира, всегда стремился быть таким мостом между СССР, Россией и другими странами, культурами, цивилизациями. И потом - можно жить в России, но ничего не значить для нее. Он никогда не отрывался от России и ее народа. Вот что он думал о вечном вопросе "Что делать?": "Я отвечу очень просто: надо идти в народ. Наша интеллигенция просто не понимает, насколько она оторвана от народа. Когда в своих поездках по России я читал стихи, а известные актеры исполняли стихи великих русских поэтов, везде были переполненные залы". Это правда. Его приходили слушать огромные массы людей. Даже сегодня, когда поэзии не слышно, когда она ушла в поэтические "клубы". Вероятно, он был просто большим поэтом. С его стихами прошла молодость и зрелость уже не одного поколения. Есть стихи, есть строчки, которые в России не забудут уже никогда. "Идут белые снеги…" "Со мною вот что происходит…" И многие, многие другие. Светлая память! Прямая речь Андрей Дементьев, поэт: - Женя Евтушенко (для меня он Женя, потому что мы начинали в одно время) так много сделал в русской литературе, в русской поэзии, столько сотворил доброго! Он всегда ценил не только свои стихи, но других поэтов, и создавал поэтические антологии, которые выходили на русском, на английском, на других языках. Невозможно представить, сколько он прочитал стихов, чтобы сделать антологию русской поэзии от древности до наших дней! Он знал всю русскую поэзию, ту, которая была давно, которая была недавно, и которая существует сейчас. Это огромный неоценимый труд! Поэтому именно он имел право написать: "Поэт в России больше, чем поэт". Это был глубокий человек! И он все делал для людей! В последние годы он плохо себя чувствовал, но постоянно находил в себе силы приезжать в России и устраивать поэтические вечера. Он приезжал к себе на родину, он был в моей родной Твери, куда он прилетел из Америки специально на открытии Дома поэзии, где поставили памятник поэтам-шестидесятникам. На этом памятнике его книга стоит рядом с книгами Роберта Рождественского, Булата Окуджавы, Андрея Вознесенского, Беллы Ахмадулиной... Пусть особенно молодые люди это почувствуют: ушел великий, гениальный поэт! Но осталось его наследство, его стихи, и они будут жить вечно. Низкий ему поклон! Соломон Волков, писатель, историк культуры: - С Евгением Евтушенко неразрывно связаны два понятия - оттепель и шестидесятничество. Эти два понятия - историческое и художественное - во многом синонимичны, но совпадают не полностью. Чем дальше мы отходим от них, тем больше осознаем значительность этих явлений. Многие помнят, как с началом перестройки наступил слом в отношении и к оттепели, и к шестидесятничеству: оба этих понятия стали истолковываться с оттенком явно негативным. А в последнее время мы наблюдаем обратное явление: оба этих понятия не только восстанавливаются в своих правах на достойное место в истории Отечества, но вокруг них возникает новая аура. Новое сияние. Это невероятно интересное явление. А говорю я об этом сейчас, потому что - как Хрущев стал важнейшей фигурой оттепели, так и Евтушенко для меня - ключевая и самая резонансная фигура шестидесятничества. За горестными сообщениями об уходе подобных Евгению Александровичу фигур из нашего прошлого, часто говорят слова: с ним ушла эпоха. Но никогда на моей памяти это не было так справедливо, как в отношении Евтушенко. Ему было 84 - возраст солидный, и все-таки хочется назвать его уход безвременной смертью. Как бы парадоксально это ни звучало. Этот человек был фонтаном энергии, казалось, Евтушенко был всегда - и должен был бы всегда оставаться. Увы, человек смертен… И сейчас, мне кажется, можно как раз ощутить, до какой степени он был действительно - лидером целой эпохи.
