На первый взгляд, кажется странным, чем вообще роман о замужней женщине, увлекшейся молодым офицером и ради этого увлечения бросившей мужа, мог заинтересовать современников Льва Толстого. Да, разводы были явлением редким, но все-таки случавшимся, адюльтеры — и вовсе повседневным. Толстому даже не нужно было далеко ходить за образцами — все они находились в его ближайшем окружении. Русская же литература к этому моменту успела произвести на свет огромное количество мятущихся героев, а любитель психологических изысков Достоевский дополнил их немаленькой галереей падших, сумасшедших и эксцентричных женщин. Но вышло так, что пропустить этот роман у современников просто не осталось шансов. Яркий реализм Начать с того, что после трех лет запойного сериального чтения, когда роман привычно публиковался в журнале маленькими порциями, читателям сообщили, что окончания романа не будет. Когда в 1875 году издатель журнала "Русский вестник" Михаил Катков начал публиковать "Анну Каренину", как это довольно часто случалось в те времена, ни издатель, ни сам автор не знали, чем роман закончится. Работа над текстом шла едва ли не в режиме реального времени и требовала изрядного доверия между издателем и писателем во избежание непредвиденных ситуаций. Катков и Толстой образцом этого доверия явно не были. Поэтому, когда Катков получил новую порцию романа, случился неприятный сюрприз. Оказалось, что, соглашаясь на публикацию романа о супружеской измене, издатель журнала — оплота традиционных ценностей — совершенно не имел в виду, что эта измена будет так реалистично описана, да еще и не трактована однозначно как ужасный позор. Немного придя в себя, Катков попросил Толстого сделать что-нибудь с этим "ярким реализмом". Толстой внес микроскопические правки и уперся, что больше поправить ничего не может, такова правда жизни. Сроки горели, читатели ждали, напряжение нарастало. Катков был вынужден уступить. Роман пошел своим чередом, и больше года все было спокойно. Толстой писал, Катков читал, подписчики получали новую "серию" в срок. Когда же настал черед эпилога — как тогда называлась последняя часть романа, — возникла новая проблема. Вот-вот должен был уйти в печать новый номер, а Толстой все никак не мог докончить роман. Когда же текст наконец был сдан — Вронский едет добровольцем в Сербию, а на Левина снисходит просветление, как должна быть устроена жизнь, — у Каткова сдают нервы. "В предыдущей книжке под романом Анна Каренина выставлено: "Окончание следует". Но со смертию героини собственно роман кончился", — лаконично сообщил он читателям в очередном номере "Русского вестника". Беспрецедентный случай. Сгоряча Толстой даже написал гневное письмо, впрочем, так и не отправленное, где цинично поинтересовался, для чего же было три года держать читателей в напряжении? Ведь в итоге все, что они могут понять из имеющейся версии романа, что была дама, которая полюбила офицера и поэтому ушла от мужа, а потом "стала в Москве сердиться на разные вещи и бросилась под вагон". Тесный писательский круг смаковал громкий конфликт издателя и писателя. Первый славился своей жесткой политикой, вмешательством в творческий процесс и одновременно способностью перекупить нужного автора на любых условиях. Второй был известен своей неуступчивостью, умением торговаться и самыми высокими среди писателей гонорарами. Коса нашла на камень. И только Достоевский, тоже один из авторов "Русского вестника", обратил внимание, что все не так просто. Например, как по поводу того, что параллельно с "Анной Карениной" буквально на соседних страницах в журнале публикуется еще один роман о супружеской измене? Еще один роман Действительно, одновременно с романом Толстого на страницах журнала выходил совершенно проходной роман "Млечный путь" безвестного литератора Василия Авсеенко. А в нем в центре сюжета – удивительное дело – опять супружеская измена. Только, верный традиционным ценностям журнала, его автор планомерно осуждал неверную жену, оправдывал мужа и живописал образец положительной героини – матери. При всем желании избежать такого чтения встык с "Анной Карениной" у читателей не было шанса. И пусть качество текста оставляло желать лучшего, но номера журнала выходили не так часто, читать в ожидании следующего что-то надо было, почему бы и не это. В попытках исчерпать нарастающий скандал, Катков решил опубликовать в журнале небольшую статью с горящим названием "Что случилось по смерти Анны Карениной?". В ней он с первых строк озадачил читателей парадоксальным вопросом: зачем публиковать эпилог? Ведь главная в романе – история неверной жены Анны, и эта сюжетная линия несомненно завершена. История же Левина – цель случайных эпизодов, только отвлекающая от сути и лишающая роман целостности. Чтобы ни у кого не осталось сомнений – вот рядом точно такой же роман о супружеской измене. После "Войны и мира" у современников не было сомнений, что сила Толстого, прежде всего, в больших идеях, внутренних монологах, философских исканиях героев. Поэтому задача, стоящая перед Катковым, была ясна – просто не дать современникам прочитать "Анну Каренину" как роман о чем-то большем, чем адюльтер, и для этого не дать сосредоточиться на максимально идейно нагруженной сюжетной линии Левина. О том, что его роман не сильно устраивает издателя, Толстой знал примерно с момента первого конфликта. Именно тогда и был запущен в печать второй роман, призванный, как говорили современники, "поправить впечатление". Особенно любопытные даже интересовались у Толстого, как он относится ко всей этой ситуации с "Млечным путем". Толстой улыбался и ничего не говорил. А после же окончательного разрыва отношения отдал последнюю часть "Анны Карениной" в типографию Ф.Ф. Риса, где она и вышла отдельной книжкой объемом чуть больше сотни страниц. В предуведомлении к изданию Толстой подчеркнул, что не мог пойти на те уступки в отношении романа, которые от него требовал издатель. Большая идея Кто все-таки вырвал себе победу в этой битве титанов, можно судить по откликам современников и читателей романа. Насмешки, раздражение, обвинения в бессодержательности, "коровий роман", "салонное художество". "Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом, что женщине не следует "гулять" ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом, когда она жена и мать", – не удержался от эпиграммы поэт Николай Некрасов. Отклики поклонников и друзей Толстого, сумевших увидеть в этом романе что-то большее, звучали более вдумчиво – "великое произведение в духе Диккенса и Бальзака", "лучший современный роман", но куда менее ярко. Оторваться от чтения, тем не менее, никто не мог. Книжки "Русского вестника" с "Анной Карениной" еще надо было постараться достать. Спустя год после всей этой истории Толстой в частном письме наконец решил ответить на вопрос, как так получилось, что его роман распался на два отдельных и линии Анны и Левина оказались не связаны. "Я горжусь архитектурой, своды сведены так, что нельзя и заметить, где замок". Свой роман писатель уподоблял купольному своду, в котором начатые в широком основании истории – Анны, Стивы, Кити, Левина – в итоге сходятся в одну точку – тот самый "замок", дающий ответ на вопрос, в чем же большая идея романа. Неужели это единственная встреча двух главных героев – Анны и Левина, гадали современники, еще долго после публикации романа продолжавшие спорить о том, виновата ли Анна и нужно ли осуждать неверную жену. "Верно вы не там ищете", – отвечал Толстой. Татьяна Трофимова
