Все мы немного сумасшедшие
Хармса сегодня знают, хоть его книги не стоят на полках сетевых магазинов с надписью «Bestsellers». Им восхищаются. Ему посвящают спектакли. Вот и постановка «Хармс, Хармс и снова Хармс» Сергея Сафронова начала свою жизнь 11 мая в пространстве Art Izmerenie. Имя Даниила Ивановича Хармса зазвучало из уст читателей лишь спустя два с лишним десятка лет после его смерти. Долгое время творчество писателя и поэта было под запретом из-за явного антисоветского характера. И только во времена перестройки книги Хармса появились в свободном доступе. В спектакле мало говорится о жизни автора или его точной биографии. Однако огромное место уделяется его творчеству. Ведь как, если не через произведения, можно узнать, что скрывается там, за странной угловатой внешностью и глазами доброго безумца. В постановке Сергея Сафронова переплетаются поэзия и проза Хармса, его записи в дневнике и детские стихотворения. Все дословно и без искажений. И произведения воспринимаются по-новому. Бумажная плоскость, на которой еще несколько минут назад были начертаны заветные строки, вдруг приобретает объем, становится живой. И сам Даниил Иванович уже не кажется тем далеким писателем, чье имя так часто можно услышать в последнее время. С новой стороны открывается характер и устой жизни «творца мира». Во многом здесь сыграл роль правильно подобранный состав актеров. Пожалуй, даже заядлый театрал, разочарованный в постановках так называемого современного театра, согласится, что спектакль удался (а именно такие мнения неоднократно звучали в зрительном зале). Четыре нормально-ненормальных человека (Сергей Сафронов, Регина Щукина, Валери Ватаман и Константин Сироткин) живут на сцене каждой буквой и строчкой, и реплики будто льются из-под самого пера писателя, а не из заранее заготовленного сценария. Да и жизнь у них то одна на всех, то у каждого по несколько. Много перевоплощений, моментальных и затянутых. Но при этом полных, так, чтобы и сомнения не было, что вот она, реальность. Такая же сумасшедшая, как и каждый из нас. И в то же время приятно было наблюдать, как актеры вдруг превращались в обычных людей, дурачились и общались между собой. Импровизация или так задумано? Этот вопрос не один раз возникал в голове у зрителя, ведь общение с залом было настолько естественным, будто он — пятый актер, о котором забыли написать в программе. Как и все творчество автора, спектакль наполнен абсурдом и искрометной иронией. Невероятная игра слов и, кажется, даже самого смысла, происходит на сцене. Иногда забываешь, что стены вокруг тебя настоящие, да и действие на сцене — реальность, а не сон. Вы знали, что нужно сделать, чтобы ложиться спать пораньше? А Хармс знает: пропустить сутки и лечь в требуемое время. Подобными парадоксами наполнен весь спектакль, построенный на произведениях и дневниках Даниила Ивановича. «Меня интересует только «чушь»; только то, что не имеет никакого практического смысла. Меня интересует жизнь только в своём нелепом проявлении», — утверждал сам Хармс. Да и стоит ли удивляться такому заявлению? Абсурд все глубже входит в нашу жизнь и считается нормой. Прикрепить таз веревкой к автомобилю и нестись на всей скорости по трассе? Почему бы и нет. Снимать на видео, как дети убивают животных? Умеем, практикуем. Жестоко? Да, не спорим. Но ведь и Хармс писал не о сладких конфетах. Несмотря на веселую обертку из юмора, автор поднимает серьезные темы. Любопытные соседи, которые с открытым ртом наблюдают за тем, как человек летит с крыши — это лишь в искусстве смешно. А если вспомнить, что все произведения повествуют о нашей с вами реальности, становится страшно. Такова печальная нелепость жизни. И Хармс о ней говорил, не боясь цезуры. За абсурдностью строк, написанных на бумаге круглым и немного детским почерком, кроется огромный смысл. Порой в героях Хармса с ужасом обнаруживаешь себя самого. Того самого городского сумасшедшего, который еще недавно казался смешным и таким далеким, теперь видишь в зеркале, и слезы выступают уже не от смеха. А чего только стоит «детская» часть постановки, в которой актеры выступали со стихотворениями для юного читателя. Здесь каждый вспомнил свое детство. Кто-то был вон той бойкой девочкой, которая поет громче всех. Или вот этим малышом, который плачет от страха выступать перед многочисленной публикой. А может, вот тем здоровяком с полными жизни глазами и читающим нараспев стихи. Все это — мы и наше прошлое. Попытка понять и пропустить через себя творчество Хармса, судя по неумолкающему смеху и взрывающимся аплодисментам, увенчалась успехом. Каждый из зрителей попал в мир Хармса, который тот сам создал и обустроил. Каждый из зрителей на пару часов забыл о существовании своего мира. И однозначно, каждый из зрителей вышел со спектакля, унося с собой мешочек абсурда и смотря на мир слегка безумными глазами.
