В активном поиске... человека
В Москве 17 мая прошла презентация новой книги – уже восьмой по счёту – Вениамина ГОЛУБИЦКОГО. Свердловчанам он известен прежде всего как яркий политический деятель – он в течение девяти лет работал в государственных органах власти Свердловской области, руководил администрацией губернатора. Его книга «Поиск адресата» – разговор поэта с читателем. Очень личный, очень откровенный – о человеке, его жизни, его стремлении быть услышанным. Презентация прошла в московской галерее Fine Art Club «Red October», где сейчас… проходит фотовыставка Голубицкого – «уЛИЦА». Фотография – записная книжка для поэта – Май для вас получился очень насыщенным в творческом плане: и презентация книги, и открытие фотовыставки. Насколько для вас эти два способа выражения чувств – поэзия и фотография – пересекаются? – На самом деле они связаны довольно тесно, потому что и то, и другое – это источник неких впечатлений, это такой эмоциональный жизненный фон. Связаны они ещё и тем, что порой фотография выступает «записной книжкой» для каких-то вещей. Я с этого и начинал. Это способ консервации какой-то эмоциональной реакции. Кроме того, фотография позволяет обратить внимание на детали, а деталь для любого литературного текста – это самое главное. Чем она ярче, чем неожиданнее, тем богаче текст. Может быть, фотография в этом смысле и повлияла на меня – я стал внимательнее относиться к предметам, к деталям. Когда работаешь с камерой, начинаешь понимать, чем отличается съёмка на мобильный телефон от настоящей художественной съёмки. – Если проводить аналогии с литературой – это как массовая и качественная литература? – Всякое сравнение всегда страдает определённой тенденциозностью. Мы все знаем – есть поэзия, которая была близка многим людям, которая собирала стадионы. Это тоже поэзия. Но, конечно, само по себе стремление к стадионам несколько разрушает задачи поэзии. Но если какое-то общественное настроение находит наиболее точное отражение в стихах, если какие-то общественные ожидания вдруг совпадают с нотой, которая звучит у поэта – это замечательно. Было много поэтов, которые хотели быть глашатаями масс, их голосом. Мы все знаем Маяковского, мы помним о шестидесятниках… Но в основном поэзия – это такой камерный труд, келейный труд, это что-то, идущее из глубины души… Созвучие этому не обязательно будет найдено у многих людей, но если оно найдено – значит, счастье такое состоялось… – Если одной фразой постараться сформулировать – задача поэзии в чём? – Ох… Задача поэта уж тогда. Каждый поэт – и я ничего нового здесь не скажу – ощущает себя инструментом. Его рукой двигает что-то ему самому неясное, непонятное, высшая сила. Так вот, задача поэзии – этот импульс перенести в текст. Сделать его воспринимаемым. Один из снимков фотовыставки «уЛИЦА» – этот кадр был сделан в Италии в 2015 году. Фото: Вениамин Голубицкий Досье «ОГ» Вениамин Голубицкий родился в 1957 году в Перми. Поэт, автор нескольких поэтических книг и фотоальбомов. Член Союза российских писателей. Президент ГК «КОРТРОС» (до ребрендинга ГК «РЕНОВА-СтройГруп»). До создания «РЕНОВА-СтройГруп» в течение девяти лет работал в государственных органах власти Свердловской области. В 2003–2005 годах занимал должность руководителя администрации губернатора Свердловской области. Другие должности в органах власти Свердловской области: заместитель (затем первый заместитель) председателя правительства Свердловской области – министр по управлению государственным имуществом Свердловской области, депутат областной думы. Окончил юридический факультет Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова по специальности «Правоведение», кандидат юридических наук. Прошёл путь от аспиранта кафедры административного права МГУ имени М.В. Ломоносова до заведующего отделом права Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. Дать живые голоса вещам – И через вашу поэзию, и через ваши фотографии вы ищете человека – во всяком случае, такое впечатление у меня сложилось. Ищете его в деталях, в предметах, которые окружают, ловите его взгляд на улицах… – В каком-то смысле вы правы – я ищу человека, но если точнее – ищу его отражение в том материальном мире, который он создал. Я хочу сохранить тех людей, которых уже нет, но голоса их я всё ещё отчётливо слышу, и сохранить тот предметный мир, который образовывал мир этих людей. Вот так я вижу смысл этой книги. Поэтому даже названия стихов – это, казалось бы, бытовые предметы – «солдатик», «трость»… Но за каждым из них стоит какая-то история. Вот это я пытаюсь уловить, передать, сделать доступным. Почему это важно? Понимаете, сегодняшнее восприятие предметов – совершенно другое. Скажем, письменная культура: писем ведь никто не пишет, ручкой не выводит, в конверт не вкладывает. Но сама моторика, сама специфика создания письма порождала определённые слова и словосочетания, которые – незаметно для нас – начинают исчезать. И вместе с ними уходит целая культура. Если мы хотим рассказать, как это было, мы должны успеть это сделать. – Получается такой… Слепок истории конкретного человека. – Слепок – это что-то мёртвое, ассоциация с посмертной маской. Тогда уж скорее… голос. Я стараюсь дать живые голоса вещам и воспроизвести голоса тех, кого нет. «Поиск адресата»: спешить нельзя – Книгу «Поиск адресата» вы делали восемь лет. Почему так долго? – Потому что я никак не хотел её отпускать. Долго переделывал. Она самая структурированная из всех моих книг, а ещё она не очень похожа на поэтические книги – она достаточно объёмная, и читать её надо последовательно, по разделам. Она решена в таком романном, нарративном ключе – её надо воспринять как такой единый сюжет, где масса мелодий, отголосков, голосов… И они сливаются в единый хор. Читать её надо не торопясь, не спеша. Я сам, признаться, обычно поэтические книги читаю, где открою. Но эту так не прочтёшь. – Сейчас читатель очень торопливый. И общество тоже вечно спешит. Не случайно ведь ушла письменная культура – нет времени выводить буквы и ждать письма, быстрее отправить смс. Не боитесь, что читатель уже отвык от такого неторопливого, вдумчивого чтения? – Не надо подстраиваться под читателя и считать его глупее, чем ты сам. Это мой принцип. Тот, кто захочет – найдёт время и прочтёт. Если кому-то в этот момент важнее эсэмэска – быть может, он придёт к этой книге позже. И когда возникнет эта потребность, появится время. Чтение – неторопливое, вдумчивое – это серьёзный труд. Но я убеждён, что книгу ничто не может заменить: она как жила, так и будет жить. Потому что потребность в таком вдумчивом диалоге с книгой есть у души. Неслучайно ведь на полках в каждом российском доме стоят книги. И будут стоять. – Сами успеваете при плотном графике читать? – Читаю обязательно, и много. Прямо сейчас – стихи Рейна. – Какая тема волнует вас сейчас? Какие детали сейчас останавливают ваш взгляд? – Сейчас волнует тема долга. Долга перед теми, кого сейчас уже нет рядом с нами. Долга перед родителями, друзьями, перед поэтами, которых я знал. Мне очень важно, чтобы связь поколений, а также человеческие, творческие, семейные связи не прерывались, а жили. В сохранении этой непрерывной связи я вижу смысл. Лидер группы «Рондо» Александр Иванов и вокалист, гитарист и основатель групп «СерьГа», «Бригадиры» и Гулливер» Сергей Галанин исполняют песни Голубицкого на презентации книги. Фото: пресс-служба фотовыставки «уЛИЦА» Песни в «Автобусе» – Ваши стихи положены на музыку. Но вы сами обмолвились – поэзия любит камерность. – Ко мне в своё время пришёл уважаемый мною композитор Александр Пантыкин – сказал, что написал песню и просил разрешение её использовать. Я, конечно, сначала испугался того, что могу стать поэтом-песенником (смеётся). Но послушал… и понял, что Пантыкин смог найти какую-то созвучность и в каком-то смысле раскрыл глубже то, что в этих текстах было заложено. Кроме того, Саша – человек высокой словесной культуры. Он берётся за непростые вещи. Он очень восприимчив к слову и очень тонок в деталях. Он изумительно смог соединить «Мёртвые души» с музыкой. Мало того, он и сам пишет либретто. Поэтому его интерпретация моих стихов получилась очень тонкой и вдумчивой. И теперь я понимаю, что положенные на музыку стихи – это тоже способ прочтения. Композиторы воспринимают мир совершенно иначе, для них мир наполнен звуком, и соединить звук и слово – это их способ восприятия мира. И когда они это могут ещё кому-то передать, и вдруг какая-то мелодия начинает нравиться многим людям – разве это плохо… – Песни на ваши стихи поют самые разные исполнители. Чьё-то исполнение отдельно выделяете? – Знаете, мне необыкновенно повезло, потому что все эти замечательные исполнители – это мои друзья. И они могут не просто хорошо исполнить, но и хорошо понять, прочувствовать то, о чём я писал. Это не чужие для меня люди, и это очень тонкие люди. Диск «Автобус», который мы делали, интересен ещё и тем, что все исполнители – достаточно известные – выступили там в нетрадиционном для себя амплуа. Среди них – Владимир Пресняков, Николай Носков, Антон Макарский, Сергей Мазаев, Александр Буйнов, Евгений Маргулис, Макс Покровский, Иосиф Кобзон… Я сейчас уже некоторые стихи свои сам начал по-другому слышать – например, «Огни субботы». Макс Покровский просто замечательно это спел. У группы «Ромарио» есть великолепные вещи. Стихотворение «Коврик» совершенно потрясающе исполнил Александр Иванов из группы «Рондо» – он очень тонко в песне отразил все детские впечатления, восприятие картины мира, которая заключена в коврике, висящем над кроватью… Блиц-опрос – Любимые поэты? – Владислав Ходасевич, Осип Мандельштам. – Писатели? – Достоевский, Томас Манн. – Литературная эпоха, литературное направление? – Серебряный век. А направление – акмеизм. – Любимый фотограф? – Роберт Капа. Он репортажную съёмку поднял до уровня высокого искусства. У него портрет эпохи очень одушевлён присутствием человека. – Самые важные люди? – Моя мама и мой дед. – Самый важный день? – Надеюсь, он ещё впереди. – Вас вдохновляет? – Люди и жизнь. – В таком случае, жизнь невозможна без… – Поэзии. Круг замкнулся. Стихи * * * Все ангелы слетались по ночам, Чтоб не спала взволнованно больница, Не верившая сёстрам и врачам, И тень прощанья омрачала лица. Шуршанье крыльев, клёкот горловой, Звон инструментов в недрах кабинета. Шепчи молитвы, продлевай постой, Не поскользнись на берегу у Леты. Заснёшь с утра под щебетанье птиц, Поверивши: разлука миновала. Вокзал приснится, книга без страниц, И смерть придёт поправить одеяло. Предзимье Летящий по воздуху, Облепляющий невидимые объёмы Платок. Дождь стеной, Как шипящие, пунктирные, Покинувшие телевизор помехи. Сгустки молочных тел, Выжатый из вечности сок, Возносящийся паром, Застывающий серебрящимся, Словно на радиаторе холодильника, Мехом. Это портрет времени, Или пространства, Или бред больничный, сырой. С жизнью развод, Подушки распороты, Вьюга перьевая. Вагнер вне пафосной скорости, Пластинка скрипит, умирая. Стук алюминиевой палки, С которой идёт слепой. Цвет времени белый, Время – иней, снег, В худшем случае – лёд. Пусть пространство Кутается в термос Вывернутой шубы. Ток по кровеносным сосудам, Как в электрической грелке, И смыкает, Как выключатель, Посиневшие губы. Координаты райских пространств – Сума и тюрьма. Срок замерзает слезою, Скатиться не хочет. И, солитёрною лентой В просторы дымя, Поезд летит И в инсультных сосудах Грохочет. Жалкий поэт, Примерзающий словом язык, К заиндевелой поверхности Топора на морозе Только затем, Чтоб снова соблазн возник Кровью согреть снега, Изъясниться впрозе. Опубликовано в №88 от 20.05.2017
