Иов Многострадальный: история одного разочарования

Девятнадцатое мая православная Церковь совершает память одного из знаковых святых Ветхого Завета, святого Иова Многострадального. Наверно, нет в ветхозаветной истории такого человека, чья судьба, чьи слова и жизнь резонировали бы время так актуально и сильно. Более полувека назад христианский писатель, журналист и философ Честертон тонко подметил: «Значение Иова не выразишь полно, если скажешь, что это самая занимательная из древних книг. Лучше сказать — это самая из занимательных книг нынешних». Если Екклесиаста экзегеты именуют первым библейским экзистенциалистом, то Иова часто прочат в атеисты. Но это скорее образная гипербола, так как атеизм в том виде, каким мы его себе представляем, появился лишь в эпоху Просвещения. Для людей времен Иова присутствие мира духовного в каждодневной жизни было столь же реальным, как солнце днем и звезды ночью. Как говорил один из ионийских мудрецов — «все полно богов». Однако если греческие боги по большей части были идентиффирентны к человеку и миру, да и к тому же серьезные и умные люди (к примеру, Платон) к ним всерьез не относились, то библейский Бог предстает нам совсем в ином качестве. Бог в Библии это не просто безликая или персонифицированная посредническая сила, это Личность (Исх. 3:14; Дан. 6:20; Втор. 31:40). Он мыслит (Ис. 55:8), любит (Ин. 3:16), говорит (Быт. 3:9), слышит (Ис. 54:2). Но при этом ни в коем случае не следует путать эти антропоморфизмы (образные инструменты божественной коммуникации с людьми) с реальной божественной природой: «Мысли Мои — не мысли ваши и пути Мои — не пути ваши, ибо как высоко небо над землей, так мысли Мои от мыслей ваших и пути Мои от путей ваших» (Ис. 55:8). Добавьте к этому еще и остальные качества, присущие абсолюту: всеведение, всемогущество и вездесущность. И что мы получаем на выходе? Есть один единственный истинный живой Бог, Который сильнее всех и превыше всего. И все находится под Его полным контролем. Но, пожалуй, самой отличительной чертой людей Ветхого Завета, скажем, от тех же греков, являлось убежденность и вера в абсолютную справедливость Творца. Бог справедлив и обещает свою защиту и покровительство тем, кто «ходит путями Его» (Втор. 11:13), а кровожадные и грешники не доживут и половины дней своих (54:24), а праведники, верующие и соблюдающие закон будут благоденствовать. Бог обещает в этой уже жизни шалом — полноту земного благоденствия… И вдруг, посреди всего этого ветхозаветного оптимизма и четких Богом данных гарантий, возникает коллизия… Иов как бы перечеркивает и вносит сбой в устоявшуюся божественную регламентацию человеческих надежд. Оказывается, человек, даже весьма угодный Богу, праведник, может страдать несправедливо. Нам трудно это представить в силу нашего равнодушия к Богу и отчасти влияния христианской культуры восприятия невинных страданий как образ страдающего Христа. Но для людей того времени (сейчас подобный образ восприятия Бога идентичен в странах ислама) чувство справедливости исходило главным образом не из собственных мелких амбиций, а из веры, что «не может у Бога быть неправда или у Вседержителя неправосудие, ибо Он по делам человека поступает с ним и по путям мужа воздает ему» (Иов. 34:10−11). И если Он справедлив, милосерд и к тому же — всемогущ, то в чем дело? Друзья Иова теряются в догадках и пускаются в изощренные теологические баталии, пытаясь оправдать Бога и вывести Иова на чистую воду. Бог испытывает Иова. Первое, что приходит в голову. Тем паче, что сюжет первых двух глав говорит, что Бог заключил с Сатаной пари: будет ли Иов верен Богу вопреки всему? Об этом пари не знает никто, хотя один из друзей Иова намекает, что это испытание, надо его успешно пройти и будет happy ending. Однако зачем Богу вся эта драма, если Он и так всеведающий и знает все наперед? Это, по меньшей мере, странно и даже цинично?.. И главный герой говорит Богу об этом прямо. Остается предположить одно: эти несправедливые страдания часть некоего плана, объем которого мы в рамках нашей короткой жизни обхватить не в состоянии. Поэтому можно без всякой патетики согласиться, что вопросы Иова — это вопросы каждого из нас, когда мы сталкиваемся лицом к лицу со злом и несправедливостью в самом неприглядном виде. И, пожалуй, самый главный вопрос, на который мы наталкиваемся — это вопрос о высшей справедливости, это вопрос о Боге. Где здесь Бог? Что Он думает? Куда Он смотрит? Почему Он прячется и молчит? Именно с Богом и хотел выяснить отношения Иов. Вопросы Иова поражают в самое сердце своей смелостью и прямотой и непреходящей правдой и актуальностью. Но не менее поразителен ответ Бога Иову: «Где был ты, когда я полагал основания земли? Ответь мне, если знаешь?» (Иов. 38:4). Вместо того, чтобы наконец, раз и навсегда разрешить вековечные недоумения людей, Бог Сам задает Иову вопросы. И развязка повествования никак не вяжется с тем, что мы ожидаем. Мы думали, что Бог извинится, или хоть похлопает Иову по плечу и скажет, что гордится им и теперь его ждет приз… Но нет… Мы в недоумении наблюдаем странную развязку: Иов раскаивается в прахе и пепле, и остается доволен (42:3). Приходится признать, что эта история не дает ответы на вопросы, но она показывает, что даже в нашем грешном мире есть место Богу, Которому не все равно, как и чем мы живем. Он готов принять любую нашу реакцию, кроме одной, к которой, или точнее в которой мы живем почти на автопилоте: попытку игнорировать Его, жить и строить свою жизнь так, будто Его и вовсе нет. В итоге все проклятые (по Достоевскому) вопросы в корне не разрешимы без Бога. Это четко понимает всякий, кто имеет смелость идти до конца. Иов мог удовлетвориться правильными ответами своих друзей, но ему нужен был Бог, а не правильные ответы. И Бог является лично Иову и фактом Своего присутствия снимает все мучившие его вопросы. И тем самым перед всяким человеком встает главный вопрос. И это не вопрос: почему я страдаю? Причин может быть масса. Вопрос в другом: а есть ли в твоей жизни то, что неизмеримо выше твоего маленького человеческого счастья? Иов обрел этот смысл во Встрече с самим Смыслом — с Живым, Вечным Богом. В свое время Виктор Франкл, пережив ужас нацистских лагерей, писал, что жизнь человека имеет реальную ценность лишь тогда, когда он честно может сказать себе: есть ли у меня такой смысл и такая надежда в жизни, которую ничто, никто и ни при каких обстоятельствах и никогда не сможет у меня это отнять? Только тот, у кого есть этот животворящий, вечный смысл в жизни, реально может понять историю Иова многострадального…