«Красная Шапочка» на новый лад
Кому в детстве на ночь не читали историю про доверчивую и беспечную девочку по имени Красная Шапочка, которая ненароком выдала свою бабушку голодному волку. Но мы-то знаем: сказка ложь, да в ней намек. Основываясь на пьесе современного французского драматурга и режиссера Жоэля Помра, Виктория Печерникова поставила на Малой сцене Театра на Таганке минималистический и очень стильный спектакль про взросление и одиночество. В новой версии Помра детская сказка приобретает психологическую глубину и отягчается взрослыми страхами. Всего две актрисы — Анастасия Колпикова и Юлия Стожарова — изображают в этом спектакле, который идет меньше часа, и мать, и дочь, и бабушку, и волка. В этом им помогают тени, видеопроекция и зеркало. Чтобы подчеркнуть «детскость» сказки, но в то же время вывести ее на уровень фрейдистской притчи, Виктория Печерникова лишила актрис голоса и обрекла на пантомиму, которую они исполнили в стилистике французских мимов. Под веселую, как будто детскую песенку на французском героини пляшут, играют друг с другом и строят рожицы, пока нежный женский голос за кадром в сказовой манере комментирует происходящее. Вокруг них пустое пространство — черная коробка, а сами героини походят на кукол-марионеток. Ребрендинг претерпел также имидж Красной Шапочки, которая в новом спектакле скорее смахивает на Амели из одноименного фильма Жан-Пьера Жёне: черная стрижка каре, красная беретка, черный комбинезон в обтяжку и — важная деталь — красная помада и туфли на каблуке. Именно они становятся символом взросления, тревожным сигналом о подстерегающих опасностях. Туфли, помада, да и сам головной убор обозначают семейные узы — в прямом смысле. Мать отдает дочери свой наряд, чтобы та вышла в свет, но переживает, как бы чего не случилось. Материнская забота подана здесь как обуза, мешающая развитию личности, подавляющая инициативы и самостоятельность. Но в итоге оказывается, что мать была права: лес таит в себе много опасностей для маленькой девочки, которую каблуки и помада не превратили в одночасье во взрослую, независимую женщину, а только сделали еще более уязвимой жертвой. Понять можно и дочку: мать целыми днями на работе, не уделяет внимания Красной Шапочке, вот она и сбегает к первому встречному волку. Другое дело, что в спектакле нет Волка, главного агрессора и хищника, образа потенциального маньяка. Угроза как будто исходит от героинь: то от матери, то от дочери. Так выражен сформулированный Печерниковой страх потери, с которым живут все люди: матери, нелегко отпускающие детей во взрослую жизнь, и дети, которых ужасает риск потерять родителей. И так из поколения в поколение. Получается антисказка о нашей реальности и подсознательных страхах одиночества. Как воспримут такую аллегорическую и мрачную сказку взрослые, привыкшие пугать ею детей, но не пугаться сами? На спектакле-деконструкции они рискуют попасть в положение детей, которые в силу возраста не понимают всех тонкостей, заключенных в сказках. Но если удастся прорваться сквозь стереотипы мышления, посмотреть на сюжет постановки как на взрослый, отринув скепсис и снобизм, можно извлечь нехитрую мораль. Либо просто наслаждаться четко выверенным, почти кукольным по своей лаконичной форме театром.
