Есть на свете люди, которые одним своим появление в чьей-то жизни кардинально ее меняют. Есть и в моей жизни такой человек — замечательный российский писатель Андрей Георгиевич Битов. И мне от всей души хочется поздравить его с 80-летним юбилеем. Я познакомилась с ним, будучи студенткой филологического факультета. Воображая себя начинающим писателем, что довольно часто случается со студентами-словесниками, принесла свои рассказы моей научной руководительнице Наталье Михайловне Герасимовой. Она оставила эти опусы на пианино, где их и обнаружил ее муж, по совместительству классик русской литературы. Больше всего в ту первую встречу я удивилась тому, с каким вниманием он прочитал чужие, наивные, случайно оказавшиеся под рукой тексты, с каким великодушием их обсуждал. Помню, одетый в полосатый халат, скорее походивший на пальто, он открыл мне дверь, поздоровался, отвернулся и ушел. Впоследствии я неоднократно наблюдала за тем, как он поступает подобным образом. Тем не менее от этого странного способа встречать возникало ощущение, что ты здесь уже был и твой визит — дело совершенно обычное. Андрей Георгиевич заваривает очень крепкий кофе, ставит на стол свое любимое овсяное печенье и плавленый сыр, предлагает визитеру угощаться и набивает самокрутку табаком марки Drum. В 2006 году ушла из жизни Наталья Михайловна. В тот последний год она часто говорила о юбилее мужа, который «уже вот-вот» и который нужно как-то организовать. В память о ней мы с друзьями занялись юбилеем, но так увлеклись, что получился целый фестиваль «Империя в четырех измерениях», каждый день которого был посвящен одному тому «Империи». На научную конференцию пригласили более 100 литературоведов, переводчиков и друзей Битова: Юз Алешковский, Резо Габриадзе, Анна Бердичевская, Присцилла Мейер, Вольф Шмидт, Эллен Чансес, Белла Ахмадулина и Борис Мессерер, Людмила Петрушевская, Наталия Соколовская, Дмитрий Конрадт, Виктор Куллэ, Петр Вайль, Ирина Сурат, Сергей Бочаров, Мария Виролайнен, Борис Аверин, Розмари Титце, Фагот Александр Александров, Николай Александров и многие другие. Гости прилетали из разных городов, стран, континентов. Сильнейшую энергию любви, хотя она и была направлена на Битова, тогда ощущали все. Как-то я спросила Андрея Георгиевича, много ли у него друзей? Он ответил, что друзей много не бывает — одного-двоих достаточно. Во время этого юбилея я поняла, что он лукавил. Меня часто спрашивают, как появилось название нашего фонда «Живая классика». Дело в том, что в университете мы с друзьями называли Битова «живым классиком». А фонд потребовался, чтобы провести один-единственный его юбилей (так мы думали в 2007 году). Оказалось, что заключать договора с площадками и ставить спектакли, не имея юридического лица, довольно сложно. Поэтому мы создали организацию и назвали ее, как называли за глаза Битова. Битов к нашей «живой классике» относится с юмором, называя ее «еле-живой» или «совсем не живой». А когда я звоню ему спросить, как дела, отвечает: «Скриплю… А как там твоя классика? Еще жива?». Андрея Битова одновременно любишь и боишься, он вызывает трепет. Когда находишься рядом, чувствуешь огромную мощь, ощущаешь, как он заполняет собой всё пространство. Сразу же понимаешь, что рядом с тобой великий человек, хотя величие в нашей традиции при жизни не принято признавать. Его речь, причем даже бытовая, — это безусловный концентрат мысли. При этом он совершенно лишен высокомерия, это собеседник с удивительно легким и молодым чувством юмора. Недавно мы с режиссером Ильей Михайловым-Соболевским сняли одноименный фильм по раннему рассказу Андрея Битова «Автобус». По сюжету героиня, стоя на остановке, прокручивает в голове произведение, а когда подъезжает автобус, вдруг оказывается внутри сюжета. Мы заранее договорились с Битовым, что, когда героиня выйдет из автобуса в сегодняшний день, ее встретит автор и прочитает последний абзац из рассказа: «А когда, после всего этого, я стану абсолютно свободен, я поеду за город, заберусь в лес, там будет полянка, лягу на спину и буду смотреть в небо. И так буду лежать на спине и смотреть в небо долго-долго — всю жизнь». Когда же мы приехали к Битову с камерами, выставили свет, он вместо обещанных слов сказал мне, хитро подмигнув: «Тебе есть где переночевать? Пойдем ко мне?». Свой текст читать не стал: «Я — автор, что хочу, то и говорю. А потом, смеясь добавил: «И на полянку пока не собираюсь». В этом же рассказе герой Битова пытается найти «что-то самое важное, главное, так сказать». В одном из интервью я спросила Битова, что же это — самое важное? «Сама жизнь. Понимаешь? Сама жизнь». Автор — президент фонда «Живая классика»
