Книги, которые помогут понять постмодернизм

Что такое постмодернизм? Кто-то скажет, что это попытка выдать отсутствие таланта за гений, другие расскажут, что это глобальный контекст всего происходящего в мире. Постмодерн использует уже готовые формы, готовые наработки, смешивает их и добавляет толику иронии, абсурда и какую-нибудь сексуальную дрянь. С точки зрения философии, как бы ты ни пытался быть модерном, ты всё равно постмодерн. Самая большая проблема жанра в том, что уже не знаешь, кто постмодернист, а кто нет. Кажется, что постмодернисты все, даже Шекспир с «Гамлетом» воспринимается многими как предтеча жанра. Если бы он только знал, к чему его относят... Большую часть постмодернистской классики мы упоминали в тех или иных подборках. Тут Кафка, Пелевин, Уоллес, Джойс со своим «Улиссом» и Маркес. Но здесь мы возьмем только то, что сами считаем постмодерном. Потому что мы тоже запутались и устали искать, где истина, а где автор уснул лицом на клавиатуре. Вот так вот, коротко, ясно, без особого углубления в сюжет (смысла нет, постмодерн же) посоветуем, что нравится нам самим. А понравится ли тебе столь специфическое чтиво или нет, зависит не от нас. «Роман», Владимир Сорокин Что такое Владимир Сорокин и его творчество? Для одних это вершина идиотизма, для других — вершина постмодернизма, а для кого-то попросту словесный понос. Но в этом и суть постмодернизма, как мы уже поняли. Все-таки человек для написания своих бессмертных произведений пошел на писательский подвиг, потому как писатель не имеет права писать о том, чего не знает, и попробовал говно на вкус. Относись к этому как хочешь, но ни в коем случае не считай, что это единственный достойный внимания пункт в его биографии. У него все-таки есть творчество, и в первую очередь упоминается «Норма» — эпохальный роман, метафорически описавший уродство «нормальной» советской жизни, ради которого и был совершен подвиг Пахома. Однако читать про нормированное поедание прессованного дерьма и прочие прелести кому-то покажется отвратительным. Все-таки Сорокина надо начинать не с «Нормы» и не с «Голубого сала», которое называют в списке мастридов чуть реже. Эдакое вскрытие отечественной литературы, но не все видят в отсылках к гомосексуализму трагедию обывательского существования. Все-таки обилие цитат, аллюзий, умение стилистически точно подражать различным стилям — это то, за что Сорокина любят. Лучше всего это проявилось в произведении «Роман». Поначалу читаешь и думаешь: какого хрена Тургенева переделали под Сорокина? Просто писатель удивительно точно подражает классической литературе, описывает трапезы, как в старых кулинарных книгах, и беседует с помощью героев о жизни. Но это Сорокин, его конечная цель — бросить вызов и исказить действительность. И тут он опять издевается над классикой. Прочти это, а потом реши, нужно тебе читать «Настеньку» или нет. «Последняя любовь в Константинополе», Милорад Павич Это роман-игра, основанный на картах Таро. С Таро связаны не только названия глав, но и их последовательность: от того, как лягут карты, зависит движение сюжета и характер развязки. Ты участвуешь в создании сюжета, получая наслаждение не только от самого чтения, но и от игры и сотворчества. И всё это с постмодернистским текстом. Складывается ощущение, будто автор нарочно избегает какого-либо смысла. Все-таки постмодернизм ставит случайность выше таланта — автора фразы, увы, не помним, но правда абсолютная. Описывать сюжет этого наполненного эпитетами и метафорами произведения бесполезно, поскольку каждый эпизод трактуется согласно тому, как карта ляжет. Неспроста некоторые издательства продают книгу в комплекте с колодой. «Голый завтрак», Уильям Берроуз «Голый завтрак» имеет мало общего со снятым по его мотивам «Обедом нагишом». В экранизации Кроненберга встречались отрывки из других произведений Берроуза, поэтому необходимо читать этот очищенный, рафинированный, избавленный от кинематографического флера роман. Тебя ждут грязь, педофилия, нецензурщина, гомосексуализм и прочие прелести. Вот примерное содержание одного из самых знаковых романов американской литературы ХХ века, ключевой книги бит-поколения и просто знакового произведения в мире постмодернизма. На самом деле роман интересный и необычный, эдакое зазеркалье без тормозов, с нездоровой долей клинического абсурда. Здесь можно встретить элементы научной фантастики, эротики и детектива. Вся эта дикая смесь каким-то таинственным образом увлекает, заставляя прочесть всё, от первой до последней страницы. Никаких тайн вселенной после прочтения не обнаружится, даже не надейся. Может быть, станешь мыслить иначе, но не стоит воспринимать это произведение как истину в последней инстанции. Просто милый пенсионер сделал тебе массаж, жамкая спину своими дряхлыми ручонками, незаметно отымел тебя в весьма грубой форме, напялил на тебя плащ детектива и отправил в космос. «Волхв», Джон Фаулз Жестокие психологические опыты на людях, пытка страстью и небытием. Вот всё, что можно сказать про роман Фаулза, который многими почитается как вершина постмодернизма. «Волхв» не изобилует какими-то мегаглубокими мыслями, идеями, но после прочтения ты всё равно будешь ощущать себя дурачком. Начнется чехарда с поиском ключа и ответами на вопросы. Поэтому настоятельно рекомендуем слишком не углубляться — помни, автор лукавит, он такой же человек, как и ты. Всё банально и просто, не надо усложнять. Во всяком случае, если уж читать постмодернистского апологета Фаулза, то непременно с «Волхва», ибо с точки зрения литературы, а не скрытых смыслов, это самое годное чтиво, что бы кто ни говорил про «Коллекционера». «Библиотекарь», Михаил Елизаров Мы неспроста упомянули, что постмодернизм — это настолько нечеткая среда, что к нему можно отнести всё, что угодно. Можно ли отнести туда творения Елизарова? Честно, не хочется, но к чему его отнести, непонятно. Сам Михаил на этот вопрос ответил следующим образом: «Я, конечно, хотел бы оградиться от «постмодернизма», понимая при этом тщетность всех усилий: от этой среды себя изолировать невозможно. Мне не нравятся его приемы, его несерьезность, игра, разорванность. Я хотел бы думать, что представляю, скорее, явление модерна. Но можно считать, что мы уже имеем дело с «пост-постмодернизмом», в который вплелись идеи нео-модерна. Тем не менее, получилась еще более циничная и жестокая машина, которая работает и на несерьезности, и на крови с костями». Так что определимся: Елизаров — постмодерн. Автор гениальных строк «Отчего-почему дал ... я отчиму?»,«Не космонавт ты, Юрка», и «Сатаны нет», гений вселенского масштаба и талант необузданной харизмы, Елизаров не только поет песни, он прежде всего пишет книги. Такие, за которые вручают «Русского Букера», как это было в случае с «Библиотекарем», пожалуй, самым знаковым произведением писателя. Впрочем, «Мультики» и «Украденные глаза» — рассказы, которые можно осилить за полчаса, — ничем не хуже. Но будет ли у тебя желание изучать его творчество досконально? Будет ли время? Поэтому начни знакомство с «Библиотекаря», теплой оде недалекому прошлому, в котором было не так уж плохо. Приключения, абсурд и обыденные зарисовки из жизни — вот он, Елизаров. Его чтиво не сильно отличается от музыки в плане концепции, однако оно более приемлемо для большинства. Но если тебе нужно объяснять, почему песни Елизарова хороши, то за литературу лучше не браться, иначе тебя напугают легионы старух-молоточниц.