Первая операция в 57 лет: от страха до смеха полчаса

Так получилось, что впервые я обратился к врачам, лишь разменяв шестой десяток. Повод вроде пустяковый – липома (жировик) на плече, но при очередном плановом медосмотре доктор посоветовал не откладывать. Я и не откладывал… примерно три года. Друзья-товарищи рассказывали такое, что одно упоминание о больнице вызывало нервную дрожь. Мне было страшно до жути… Потом я все-таки решился заняться здоровьем. Сдал анализы, они действительны 2–3 недели. Но на прием идти не решился. Потом еще раз сдал… Лишь с третьей попытки состоялась моя встреча с хирургом. СТОЛ ТАМ, РАСПОЛАГАЙТЕСЬ! Это был молодой человек. Он бегло просмотрел направление на лечение и результаты, спросил: «Как со временем?» На мой немой ответ (молчание ведь знак согласия) отвел к дверям операционной и сказал ждать. – Раздеваемся, молодой человек, – тоном, не терпящим возражений, сказала подошедшая медсестра. Я снял рубашку. Но этого недостаточно, заявила провожатая, протянув одноразовую простыню и бахилы... Таким беззащитным я чувствовал себя, наверное, лишь однажды – в день своего рождения, в роддоме, на весах. – Вон там, – отворила барышня в халате и маске дверь операционного зала, – дальний стол ваш, проходите и располагайтесь. «Не насмешка ли это?!» – думал я, двинувшись в указанном направлении. Операционный стол – не кресло у камина и даже не шезлонг у бассейна. Как располагаться на нем, я понятия не имел. И чувствовал, что мне может стать плохо от одного того, что я нахожусь в операционной! Происходящее на первом столе вполне способствовало головокружению. Маски, перчатки, яркий свет и кровь!.. В грудной клетке пациента копались четыре медика. Я мигом представил себя на месте лежащего, и в голову полезла всякая чушь. – Добрый день! – из тревожных переживаний меня вызволил ласковый голос невесть откуда взявшейся медсестренки. – Проходите, ложитесь поудобнее. Так руку не давит? Дышать не мешает? Может, еще подушечку под голову? Вот это забота. ВСЁ-ВСЁ ОДНОРАЗОВОЕ? …На операционном столе меня накрыли одноразовыми простынями очень плотно, оставив лишь место на плече и маленькую щелочку для дыхания. Как потом выяснилось, богиня стерильности царит тут во всем. Халаты, маски и перчатки персонала, инструментарий – всё одноразовое! Это давняя практика, и я бы не удивлялся этому, если бы хоть раз в больнице был до сих пор. В диком напряжении я готовился к самому худшему. Прошла минута, пять, десять. Казалось, про меня забыли. У соседнего стола кипела работа: «Включи вентиляцию легких», «Ножницы, говорю», «Зажим, да не плоский», «Сотри пот». Мне захотелось повторить последнюю фразу... Когда я почти засыпал, раздался уверенный голос: «Уважаемый! Боли не боитесь? Если что, кричите, не стесняйтесь». Хирург обильно натирал больное место какой-то жидкостью. Каждое действие доктор комментировал то ли для меня, то ли для двух ассистенток. – Не переживайте, – вкалывая чего-то под кожу, продолжал он, – полчаса – и всё закончим. Больно не должно быть, но если вдруг – предупреждайте. Заморозка начала действовать. Троица в халатах успевает обсудить кучу немедицинских тем. Как закончил учебный год чей-то отрок, методы быстрого похудения к лету – это точно медсестры, что-то про еду и телефоны, не забыв посчитать, сколько одноразовых салфеток и полотенец понадобится до конца смены. Вначале всё это меня напрягает, но потом (то ли наркоз подействовал, то ли атмосфера) включаюсь в разговор, причем людей над столом это нисколько не удивляет. ТОНКАЯ СТРОЧКА «ШВЕЙНОЙ МАШИНКИ» Шутим, смеемся, и вдруг осознаю, что меня… режут. Тонкий острый металл рассекает кожу, но нет боли, есть только ощущение. Сжимаю зубы и кулаки, наверное, до посинения. Что-то зашипело, засвистело, и я понял, что от меня что-то отрезают. Не очень приятно, но терпимо. На всякий случай пару раз говорю «больно», и доктор замедляет движения. Едва я настроился на долгую боль, как надо мной прозвучало слово «игла». – Всё, что ли? – осторожно поинтересовался я. – А вы весь день тут решили прохлаждаться? – вопросом на вопрос ответил хирург. – Другие пациенты ждут, когда «лобное» место освободится. Сейчас быстренько сделаем красивый шовчик, ни одна девушка не заметит. – Да я с бабушкой живу, – отвечаю. – Ну, эти-то ничего не пропустят, – парирует доктор, – но я постараюсь. Больше слышу, чем чувствую, как капроновая нить стягивает стежки на моей коже, боли нет совсем, но ощущение, что ты в «швейной машинке», раздражает. Недолго. – Ну всё, – продолжает «издеваться» последователь Гиппократа, – почти как новый. Жду завтра в 9.00 без опозданий на перевязку. Порываюсь встать, но оказалось, что прикован к столу ремнями. – Куда собрались? – успокаивает медсестра. – Полежите минут десять-пятнадцать, мы вам сто миллилитров новокаина вкололи. Вскочите – давление скакнет, потеряете равновесие, растянетесь на полу, а такого здорового я не подниму. Лежите, мы вас довезем до ваших штанов. Скоро меня аккуратно перекладывают на каталку и везут к моим вещам ровно семь метров. Встаю, одеваюсь, прощаюсь. И удивляюсь про себя: страхи были излишни, даже стыдно вспоминать свои опасения. P. S. Потом я выяснил, что меня оперировал Евгений Семёнов, исполняющий обязанности заведующего отделением хирургии СОКБ. По поводу липомы у него однозначное мнение: – Чем быстрее удалить, тем лучше. Иначе рано или поздно она сдавит окружающие ткани, возникнет дискомфорт, боли, воспаление. Вовремя обращайтесь за медпомощью – и будьте здоровы!