«Кто управляет прошлым — тот управляет будущим»: сбылись ли опасения Джорджа Оруэлла?
25 июня 1903 года родился писатель и публицист Эрик Артур Блэр, известный во всём мире под псевдонимом Джордж Оруэлл. Произведения «Скотный двор» и «1984» стали наиболее яркими представителями жанра антиутопии, расцвет которого пришёлся на XX век. Одним из родоначальников антиутопии считается русский писатель Евгений Замятин, чей роман «Мы» повлиял на творчество многих его коллег, в том числе Оруэлла и не менее известного Олдоса Хаксли, написавшего «О дивный новый мир». О том, сбылись ли опасения автора «1984», — в материале RT. 114 лет назад в городе Мотихари в Британской Индии появился на свет Эрик Артур Блэр, который позднее прославится под псевдонимом Джордж Оруэлл. Автор культовой антиутопии «1984» родился в семье сотрудника Опиумного департамента британской колониальной администрации Индии, занимавшегося контролем над производством и хранением опиума перед его вывозом в Китай. До тридцати лет британец в основном перебивался случайными заработками, пока не приехал в Париж, где вышла его первая повесть «Фунты лиха в Париже и Лондоне» — написанная уже от имени Джорджа Оруэлла. Потом он вместе с женой почти полгода воевал на фронтах гражданской войны в Испании, пока его не ранил в горло фашистский снайпер в Уэске. Современник Оруэлла, главный редактор журнала New Statesman и социалист Кингсли Мартин писал, что бывший убеждённым антисталинистом «Оруэлл смотрел на СССР с горечью, глазами революционера, разочаровавшегося в детище революции», и считал, что революцию в «Стране Советов» предали. Притча-антиутопия «Скотный двор», ставшая аллегорией на революцию 1917 года и последующие события в СССР, вышла в свет в августе 1945 года. В ней показана эволюция животного общества от полной свободы после изгнания прошлого хозяина фермы до диктатуры хряка Наполеона. Искажённая седьмая заповедь из этой притчи стала крылатой: «Все животные равны. Но некоторые животные равны более, чем другие». Через несколько лет Оруэлл создал главный труд своей жизни — антиутопию «1984», подарившую миру Старшего Брата, Министерство правды, двоемыслие и новояз. В «1984» продолжались темы предательства революции и авторитарной диктатуры, эксплуатирующей попранные ей же достижения революции. Новое общество, сменившее капитализм в «1984», напрочь отрицает автономию и свободу личности, подавляет и всецело контролирует всех и каждого. «Кто управляет прошлым — тот управляет будущим: кто управляет настоящим, управляет прошлым». Оруэлл отмечал, что осознанно перенёс действие книги на Туманный Альбион, поскольку, по его мнению, возникновение тоталитарного общества возможно везде. «Я убеждён, что тоталитарная идея живёт в сознании интеллектуалов везде, и я попытался проследить эту идею до логического конца. Действие книги я поместил в Англию, чтобы подчеркнуть, что англоязычные нации ничем не лучше других и что тоталитаризм, если с ним не бороться, может победить повсюду», — писал Оруэлл незадолго до смерти. © Wikimedia Commons Трагедия рядового сотрудника Министерства правды Уинстона Смита, развернувшаяся на фоне постоянных войн трёх тоталитарных сверхдержав, встала в один ряд с такими культовыми антиутопиями, как романы «Мы» Евгения Замятина (1920), «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли (1932) и «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери (1953). В 1946 году Оруэлл написал рецензию на замятинский роман «Мы», ставший классическим образцом антиутопии XX века, поэтому многие критики упрекали британца в том, что он «заимствовал у Замятина идею, сюжет, главных героев, символику и всю атмосферу». Тем не менее, после публикации роман «1984» был тепло встречен критиками и коллегами, включая Хаксли. Сам Оруэлл писал, что антиутопия Замятина скорее технократична, чем тоталитарна — со всеми его буквенно-номерными именами и распылением провинившихся на атомы. Оказал своё влияние «Мы» и на ещё одну британскую антиутопию — «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли. Но, в отличие от Оруэлла, который нарисовал общество повальных запретов, ограничений и тотальной цензуры, Хаксли опасался иного: что в обществе всеобщего культа потребления никаких запретов и цензуры просто не понадобится. В романе Хаксли любая проблема решается с помощью сомы — наркотика, не вызывающего привыкания. А внушаемый с детства слоган «лучше новое купить, чем старое чинить» поразительно напоминает современный подход, с каждым годом покоряющий всё новые города и страны. Иллюстрация Лори Липтон © laurielipton.com Более того, института брака в обществе Хаксли нет как такового, взрослые ведут беспорядочную половую жизнь, а для всех детей обязательными являются сексуальные игры и уроки полового воспитания. В гедонистическом обществе людей из пробирки не нужны сильные чувства, которые заменяются индустрией массовых развлечений, потребления и внушёнными стереотипами примитивного, физического счастья. А неугодных просто ссылают на острова — к таким же противникам существующего строя или просто уголовникам. «Я почти завидую вам, вы окажетесь среди самых интересных людей, у которых индивидуальность развилась до того, что они стали непригодны для жизни в обществе», — заявляет Главноуправитель Западной Европы Мустафа Монд, чьими устами фактически говорит Хаксли. В 1958 году Хаксли выпустил нехудожественное продолжение романа — «Возвращение в дивный новый мир», в котором он пришёл к выводу, что человечество движется или даже катится к концепции «дивного мира» куда быстрее, чем он предполагал. Ведь действие первого романа происходит в середине XXVI-го века, а культ потребления начал отчётливо формироваться ещё в середине XX-го столетия. В 1985-м американский писатель Нейл Постман выпустил книгу «Развлекаемся до смерти», в которой проанализировал, что произойдёт, если все сферы человеческой и общественной жизни станут частью сферы развлечений. Во вступлении к своему произведению Постман отметил, что именно Хаксли с его обществом потребления был ближе к описанию современного общества, нежели Оруэлл с его обществом тотального контроля. В 2009 году художник Стюарт Макмиллен проиллюстрировал эту книгу.
