Ацтекские хрустальные черепа, пугающие и в то же время прекрасные, долгое время были предметом вожделения коллекционеров древних артефактов и целых музеев. Сегодня известны 13 черепов из горного хрусталя, 9 из которых находятся в частных коллекциях, а 4 в музеях: Национальном музее естественной истории Смитсоновского института в Вашингтоне, парижском Музее примитивного искусства и в лондонском Британском музее. Это были невероятно ценные для науки и искусства предметы. Были, пока не была раскрыта тайна их происхождения. Все хрустальные черепа отличаются друг от друга мастерством исполнения, видом материала и размерами. Самые миниатюрные из них можно носить на шее в виде амулета, а самые большие сопоставимы по габаритам с шарами для боулинга. Самый ценный из подобных артефактов, размером с настоящий человеческий череп, хранится в Британском музее. По легенде археолог Эжен Бобан, советник мексиканского императора по археологии нашел его в 1889 году в храме, затерянном в джунглях Гватемалы. Именно Эжен Бобан и играет ключевую роль в истории хрустальных черепов, которая бередила умы ученых и эзотериков более столетия. В начале 1990‑х годов антрополог Джейн Уолш из Смитсоновского национального музея естествознания (США) заинтересовался происхождением самых известных в мире черепов и с удивлением обнаружил, что все нити приводят к французу, отиравшемуся при дворах латиноамериканских монархов и диктаторов. Интерес Джейн к ацтекским черепам пробудился после того, как некий аноним прислал по почте в Смитсоновский музей очередной череп, размером со шлем для американского футбола. В записке, прилагавшейся к артефакту, говорилось, что реликвия принадлежала мексиканскому диктатору и найдена археологами в джунглях. Уолш поставила под сомнение происхождение черепа, так как на его поверхности были обнаружены следы вполне современных инструментов для обработки стекла. Вот как описала женщина-ученый этот череп в своей книге «Человек»:

«Он был слишком большим, пропорции неправильные, зубы и круглые впадины на висках выглядели неправильно, и в целом он казался слишком округлым и отполированным».

После этого Уолш обследовала два других черепа из коллекции музея и обнаружила ряд общих признаков, которые только усилили ее подозрение. Это стало поводом для передачи трех хрустальных черепов экспертам, которые, проведя детальный анализ, выяснили, что все три черепа выточены инструментами с вращающими с большой скоростью фрезами, которых не могло быть у древних индейцев. Кроме этого, молекулярный анализ и сравнение геологических образцов показали, что черепа родом не из Мексики и даже не из Гватемалы, а из Бразилии. Именно там есть месторождения горного хрусталя, из которого изготовлены уникальные головы. Получив результаты обследования, Уолш решила проследить историю появления в музее каждого из трех черепов и вышла на Эжена Бобана. В первую очередь Джейн Уолш занялась самым старым из экспонатов — миниатюрным 2‑дюймовым черепом, появившемся в коллекции в конце 19 столетия. Поступил этот экспонат в музей как часть большого собрания раритетов, подаренной неким меценатом из Мексики. К своему удивлению Уолш обнаружила, что она не первый человек, которого посетили сомнения при осмотре черепов. В 1950‑х годах на карточке 2‑дюймового хрустального изделия геолог Уильям Фошаг указал, что объект — подделка, изготовленная с использованием относительно новых технологий ювелирного дела. Фошагу можно было доверять, ведь он считался одним из ведущих мировых экспертов по резным каменным изделиям Мезоамерики. Среди документов, сопровождавших коллекцию из Мексики, Уолш нашла письмо, в котором фигурировал вездесущий Эжен Бобан. Там было сказано, что предприимчивый француз в 1886 году пытался продать хрустальный череп за солидную сумму Национальному музею Мексики, но потерпел фиаско. Еще один хрустальный череп, уже из коллекции Британского музея, был получен из нью-йоркского офиса ювелирной компании Tiffany. В сопроводительном документе было сказано, что один из бизнес-партнеров бренда приобрел череп на аукционе в 1897 году. Как вы уже догадались, продавцом этого лота оказался Эжен Бобан. В итоге Уолш определила, что все ацтекские черепа из музеев появились в период с 1860‑х по 1890‑е годы и все как один связаны с Эженом Бобаном — антикваром, археологом и искателем приключений. Что известно об этом человеке и почему он решил торговать поддельными хрустальными черепами?

BigPicture.ru

Эжен Бобан родился в 1834 году во Франции и с детских лет увлекался приключенческими романами. Особенно нравились парню истории о Мексике, овеянные мистическими тайнами. Неудивительно, что француз решил связать свою жизнь с исследованием Северной и Центральной Америки и для этого получил образование археолога и историка. Страстно увлеченного своим делом молодого ученого заметили и взяли на работу во Французскую научную комиссию в Мексике. Там Бобан не только познакомился с ведущими мировыми экспертами в области археологии, но и получил возможность участвовать в раскопках и изучении находок. Занимался Эжен Бобан и самостоятельными археологическими исследованиями, которые не только удовлетворили его страсть к древностям, но и обеспечили неплохим доходом. Свои находки француз не собирал в коллекции, а продавал музеям и ценителям древностей по всему миру. Но поиск артефактов в джунглях — это дело дорогостоящее, опасное и не всегда благодарное. Бобан очень скоро это понял и изменил род своей деятельности, начав продавать подделки. В 1880‑х годах в научных кругах прогремел ряд скандалов, связанных с фальшивками, которые были проданы на аукционах как изделия доколумбовой эпохи. Научный журнал Science в 1886 году опубликовал по этому поводу большую статью о «торговле поддельными мексиканскими древностями». Как ни странно, но скандал с подделками, которые исправно поставлял на рынок древностей Бобан, сыграл на руку аферисту и, наоборот, позволил ему начать работать с большим размахом. Дело в том, что музеи, чаще всего, не имели в штате опытных экспертов по древностям и боялись, что их обманут. Поэтому многие из них заключали договора с известными учеными, которые от имени музея занимались приобретением древностей и их экспертизой. Эжен Бобан имел прекрасную репутацию и предложения о сотрудничестве посыпались к нему со всех сторон. Через подставных лиц авантюрист выставлял на аукционы «липу» и сам же от имени музея приобретал ее. При этом Бобан мастерски легализовал свои «артефакты», подделывая историю их продаж. Черепа особенно хорошо подходили для мошенничества, так как о них ничего не было известно и кроме самого Бобана специалистов по этим предметам в мире не было. Известно, что у ацтеков и майя царил настоящий культ черепов, поэтому все выглядело вполне правдоподобно. Но где брал хрустальные черепа сам француз? Возможно, что мы никогда об этом не узнаем. Одни исследователи считают, что Бобан покупал их в мексиканских католических церквях на распродажах имущества, другие уверены, что он сам заказывал их у ювелиров. В 1900 году Бобан проговорился в одном из интервью прессе. На вопрос о том, уверен ли он в подлинности черепов, Эжен ответил:

«Ряд доколумбовых черепов из так называемого горного хрусталя был изготовлен настолько искусно, что дата их создания не поддается определению. Они были выдвинуты экспертами из некоторых крупных музеев Европы как подлинные».

Именно фразу «как подлинные» можно считать признанием Бобана в одной из крупнейших мистификаций в археологии 19–20 столетий.